Призрачная любовь. Александра Курги

она уже болтала с хирургом.

      – Да. Встретила твою, – долетело до Веры. – Идем к флигелю… Иннокентию трудно помешать!

      Вера расслабилась, услышав эти слова. Если бы еще выяснилось, что хранители владеют телепатией, это было бы слишком.

      Любовь подвела ее к небольшому выкрашенному желтой краской зданию, выглядевшему так, словно его построили в прошлом веке. После этого кардиолог отперла ключами железную, покрытую серой, кое-где облупившейся краской дверь. Вера без энтузиазма посмотрела на ступени крыльца, вросшие в асфальт.

      – Оно старое, – заметив этот взгляд, пояснила кардиолог. – Первоначально служило жилищем для врачей, потом какое-то время тут был терапевтический корпус, теперь первый этаж отдан под хозяйственные нужды. Второй наш. Он считается кафедральным.

      В коридоре было темно. Над широкой лестницей, уходившей наверх, тускло светила лампа.

      – Разувайся, – Любовь указала на стоявшую у входа банкетку, из-под которой выглядывали несколько пар мужской обуви.

      Вера скинула сабо. Кардиолог указала в темный проход, уходивший направо.

      – Там какой-то богом забытый архив. Так что на счет непрошенных гостей можешь не беспокоится. Психиатр не просто так здесь устроился, он понимает в таких вещах.

      Любовь, надела женские тапочки, сиротливо стоявшие у стены, и зашагала к лестнице. Вере пришлось шлепать босыми ногами.

      Наверху оказался такой же коридор. Большого занавешенного тюлем окна вполне хватало, чтобы придать помещению вид обжитого. По сторонам висели картины, довольно странные на Верин вкус.

      Любовь довела ее до конца коридора и толкнула большие выкрашенные в белый цвет деревянные двери, расположенные слева перед окном.

      – Иннокентий собирался устроить здесь кабинет для консультаций, – пояснила кардиолог. – Но Петрович продолжает настаивать на том, что психиатру нужно общество. Я же просто считаю, что прибрать себе целый этаж слишком жирно. Мы же не в дореволюционной России живем!

      Вера зашла. Обстановка что-то смутно напоминала. Так, наверное, выглядели жилые комнаты до Великой Отечественной войны. Даже на круглый, стоявший посередине стол, для полного сходства была накинута вязаная крючком скатерть.

      Любовь вроде бы собралась идти, но Веру смущало ощущение невидимого присутствия.

      – Это все чье-то? – заговорила она, жестом обводя комнату.

      Кардиолог кивнула.

      – И ничего если я буду жить тут?

      Любовь вздохнула.

      – Не бойся, ей это уже не пригодится.

      – А кто была эта она? – настаивала Вера.

      Любовь закатила глаза, ухватившись за дверь.

      – Прошлая Вара Павловна, – произнесла она скороговоркой. – Витя сказал не очень усердствовать с объяснениями. Но тебе, в самом деле, стоит знать. Мы получаем свои должности по наследству вместе с именем и фамилией.

      – То есть, ты на самом деле не Любовь?

      – Да, – кивнула кардиолог. – И тебя, и меня звали по-другому. Но все устроено так, что ты узнаешь свое настоящее имя, только когда придет время уволиться.

      Вера