Языковой вкус эпохи. В. Г. Костомаров

годом возрождения исторического центра столицы и очищения топонимического облика ее центральной заповедной части; весной исконные названия были возвращены еще 74 улицам, набережным, переулкам. Бодряческий тон сообщений об этом дает материал для суждения о модных мотивах нынешних языковых изменений:

      Окончательно исчезает «с лица» Москвы большевистское прошлое. Например, Советская площадь – теперь площадь Тверская… Переулку основоположника соцреализма М. Горького возвращено название Хитровский переулок. Теперь мы сможем лучше представить местонахождение печально известной Хитровки – района знаменитых трущоб… Улица Ульяновская была переименована в 1919 году при жизни вождя. Скромный человек, Владимир Ильич не возражал… Бывшая Николаевская, удостоившаяся вдруг такой чести, называлась так потому, что здесь с 1642 года стояла церковь св. Николая Чудотворца на Ямах (АиФ, 1993, 20).

      Теми же мотивами проникнуто интервью председателя комиссии Моссовета по наименованиям: За годы советской власти столица потеряла более тысячи исконных наименований, которые наши предки сохраняли в течение столетий. Доходило порой просто до абсурда: Четвертая улица 8-го марта, улица Газопровод, Нижняя трикотажная (почему – не Нижнего белья?). Неужели приятнее проходить по Пионерским прудам, вздрагивая от призрака Павлика Морозова, нежели чем по Патриаршим?… Некоторым знаменитостям придется потесниться. Александр Сергеевич Пушкин наверняка ни за что не согласился бы, чтобы раритет мирового класса, имеющая шестисотлетнюю историю улица Дмитровка носила непременно его имя. То же – относительно Чехова и Станиславского… (Изв., 5.6.93).

      Лес рубят – щепки летят: в пылу азарта и в голову не приходит, что вряд ли так уж желательно для отечественной культуры восстанавливать память о ночлежках Хитрованки да еще и за счет забвения известного писателя. Старые новые названия появились на месте Лермонтовской площади, улицы Чайковского, улицы Чкалова, хотя поэт, композитор и даже пилот ничем вроде не провинились, а их вклад в отечественную культуру достоин увековечения в топонимике города.

      Страсть к переименованию привела сразу и к совсем бессмысленным сменам (Савельевский переулок теперь Пожарский, Астаховский – Певческий, Неглинный – Звонарский и т. д.), о которых фельетонист Э. Графов писал: «Прежде всего по первому разряду похоронили Маркса и Энгельса. Теперь их улица будет мстительно называться Староваганьковский переулок… Уязвили и Большевистский переулок. Быть ему теперь Гусятниковым. А Комсомольский переулок с подковыркой обозвали Златоустинским. Что касается переулка имени знатного большевика Стопани, то он стал и вовсе Огородной слободой. Видимо, и Моссовету сарказм не чужд. Не спорю, видимо, Николоямская улица звучит куда как красивее, чем Ульяновская. Но уверяю вас, имелся в виду совсем не тот Ульянов, о котором вы подумали… Да и улицу Станкевича, в общем-то, вполне можно обозвать Вознесенским переулком. Да только это не тот Станкевич, который