Челноки. Евгений Кострица

той пронзительной песни, хоть и не разобрал ни единого слова. Может, споет еще раз?

      Услышать ее я уже не успел, земля будто ушла из-под ног. Мир расплывался, как картина маслом под напором воды, и последнее, что увидел, перед тем, как всё растворилось, был разочарованный девичий взгляд.

      5

      После многообещающего начала я провалился в сюрреалистический сон, где эхо мыслей, фантазий и образов складывались в затейливый и неясный узор, подобно стеклам калейдоскопа. Снились пограничники, болгары с ракией, и почему-то Шварц. «Протеин – это сила!» – сказал он, выпив залпом стакан с густой кровью. Удовлетворенно крякнув, тыльной стороной ладони вытер вокруг губ красный след и закусил помидором. Тот тоненько и противно визжал, требуя продать ему кофе и, возможно, часы.

      Я проснулся от шума. Кто-то говорил непонятно и громко. Открыл глаза, не сознавая, где нахожусь и что происходит. В нашей мужской части «казармы», как оказалось, уже все умылись. У дверей Толик, держа полотенце в руках, беседовал с двумя мужчинами в форме. Фуражка, шеврон, синий мундир. «Ох, рано встает охрана?»

      Чего они тут? Кто у нас влип? Хотя, чего думать? Лешка вечером звал ведь куда-то. После облома с кофе настроения не было, и я отказался. Наверное, зря. Судя по кипишу, неплохо, видать, посидели они.

      Сев на кровати, я вдруг заметил красное пятно на подушке. Ёкнуло сердце, по телу пробежал холодок. В памяти тут же всплыл гроб, голая дева, ну и всё остальное. Но кровь-то откуда?

      Торопливо закрыл простынкой пятно, вытер лицо и осмотрел руки. Вроде бы нигде больше нет. Чист, невиновен, беспокоиться не о чем. Это ж всё Лешка! Ванька расскажет, что было и станет понятно, что будет.

      Его кровать рядом с моей, и как я возился, разумеется, видел. Во взгляде вопрос. Так что же сказать?

      – Чо, кровь носом пошла? – сочувственно спросил он.

      – Да болячку расковырял, пока спал. У меня так всегда, – соврал тут же я. – Как сходили вчера? Натворили чего?

      – Да не… – пожал Ванька плечами. – Нормально всё было. Пошли в тот же бар, там братушки, Лешка к ним. Без мыла же влезет. Ну и пригласили за стол.

      – И всё?

      – Нет, конечно. Мы с ними на тачках в другой городок, а там стриптиз-бар.

      – Да ну? – выдохнул я, горько жалея, что не пошел. Вот идиот!

      – Оттянулись там нормалёк, – дразня, подмигнул он. – Не поверишь, там девочки наши. Можно даже потискать. Молдаванки, украинки, у них проблем с визой нет.

      – А платили-то как?

      – Так братушки башляли. Халява! Шампусик, закуска, «Катюшу» все пели. Мы сидели как короли.

      – Сука, врешь ведь! – прошипел я, едва сдержав стон.

      – Да, отвечаю! У Лешки спроси, – Ванек повертел головой. – Где, кстати, он?

      Его мы увидели только на завтраке. Амбре шло такое, что хоть святых выноси. Постой рядом, и сам будто пьян. Выглядел Лешка очень неважно: весь взъерошенный, лицо мятое, покрасневшие глаза, точно щелки, откуда устало и скорбно взирал его дух.

      – Кароч! –