Приключения обезьяны (сборник). Михаил Зощенко

привыкли мы проводить этот день в торжестве, но если нет, то не пойдешь против Бога… Говорят, тут неподалеку существует церковка… Пойду я туда… Пойду, милостивые государи, пролью слезу и поставлю свечечку…

      – Послушайте, – сказал торговец, – а может, тут чем разжиться можно? Может, в самом деле, тут этого… ветчинки раздобыть можно? Ежели расспросить.

      – Полагаю, что можно, – сказал старичок, – за деньги, милостивые государи, все можно. Ежели собраться…

      Купец вынул бумажник и, хлопнув об стол, стал отсчитывать. Пассажиры с радостью заворочались на стульях, вытаскивая свои деньги…

      Через несколько минут, подсчитав собранные деньги, старичок с восторгом объявил, что хватит за глаза и на еду, и на питье, и на прочее.

      – Только вы недолго, – сказал торговец.

      – Поставлю свечечку, – сказал старичок, – пролью слезу, расспрошу у православных христиан, где купить, и назад… За кого, милостивые государи, поставить свечечку?

      – Поставьте за меня, – сказала женщина в ротонде, роясь в кошельке и протягивая деньги.

      Денег от нее старичок не взял.

      – Нет, сударыня, – сказал он, – позвольте уж мне из своих скромных средств сделать христианское дело. За кого еще?

      – Ну и за меня тогда, – сказал купец, пряча свой бумажник.

      Старичок кивнул головой и вышел. «Рождество твое, Христе Боже наш», – услышали мы его голос.

      – Какой божественный старичок! – сказал торговец.

      – Удивительный старичок, – поддержал кто-то.

      И пассажиры с восторгом стали рассуждать о старичке.

      Прошел час. Потом два. Потом часы пробили пять. Старичок не шел. В семь часов утра его тоже не было.

      Половина восьмого – подали поезд, и пассажиры бросились занимать места.

      Поезд тронулся.

      Было еще темновато. Вдруг мне показалось, что за углом станции мелькнула знакомая фигура старичка.

      Я бросился к окну. Старичок скрылся.

      Я вышел на площадку – и вдруг явственно услышал знакомый козлиный тенорок: «Рождество твое, Христе Боже наш».

      Это было мое последнее Рождество.

      Сейчас к религии я отношусь как-то скептически.

      Монастырь

      В святых я, братцы мои, давненько не верю. Еще до революции. А что до Бога, то в Бога перестал я верить с монастыря. Как побывал в монастыре, так и закаялся.

      Конечно, все это верно, что говорят про монастыри – такие же монахи люди, как и мы прочие: и женки у них имеются, и выпить они не дураки, и повеселиться, но только не в этом сила. Это давно известно.

      А вот случилась в монастыре одна история. После этой истории не могу я спокойно глядеть на верующих людей. Пустяки ихняя вера.

      А случилось это, братцы мои, в Новодеевском монастыре.

      Был монастырь богатый. И богатство свое набрал с посетителей. Посетители жертвовали. Бывало, осенью, как напрут всякие верующие, как начнут лепты вносить – чертям тошно. Один вносит за спасение души, другой – за спасение плавающих и утопающих,