Как мы ездили в Одессу. Андрей Соловьёв

в интеллектуальной издательской системе Ridero

      Глава 1. Крепкая память

      Вообще-то память у меня крепкая, даже очень. Если что запомнить – пожалуйста. С одним мальчиком мы поспорили, что вот через год он к бабушке в Большой Камень приедет, и я всё вспомню. Даже слово загадали, вместо пароля: «велосипед». Через год он забыл, даже меня – пришлось заново знакомиться. А я этот «велосипед» – хоть днём хоть ночью. Иногда, даже страшно становится, а вдруг у меня голова кончится. Это же кошмар, сколько там ненужного мусора валяется, типа этого «велосипеда» Но пока ничего, порядок, папа говорит надо информацию накапливать – в жизни пригодится.

      А тут – мама сказала, что на будущий год мы едем в Одессу. Я очень возбудился, во-первых, это город, куда мама уезжала меня рожать, соответственно, там – Родина. Всякие песенки, в которых «картинки в букваре» и «хорошие и добрые товарищи» меня не убеждали. В смысле, я согласен, что это тоже не плохо, это вообще – даже хорошо, только, причём тут Родина?

      Во-вторых, там, оказывается, живут мои собственные родные дедушки и бабушки в количестве двух штук с каждой стороны, собственный двоюродный брат – Руслан, всякие дяди и тёти, короче – полгорода родственников. И, в-третьих – главное – это же город! За семь вполне сознательных лет, я ничего крупнее нашего посёлка не видел. Конечно, и тут есть на что подивиться. Один район, отстроенный пленными японцами, чего стоит, там «сталинки» есть, говорят. Даже чердаки с круглыми окошками! Я всё время на них оглядывался, когда мы с мамой летом на «дикий пляж» шли: а вдруг там – Карлсон! А тут – город!

      Папа мне всё время из командировок разные открыточные наборы привозил. Я тут же вытащил с надписью «Одесса – город герой» и всё тщательно пересмотрел. На всякий случай даже названия улиц прочитал. А что? Спросят меня, на площади у вокзала: «Откуда ты мальчик?» – я им сразу: «С Суворова!» – или: «С Дерибасовской!» – сразу зауважают! А песня «Шаланды полные кефали в Одессу Костя привозил» – папа всё время на праздниках поёт – это же, ну, как гимн Советского Союза, только про меня.

      Я представлял себе Костю в заломленной кепке, сапогах, в свободной рубахе с засученными рукавами с кнутом, как у Леонида Утёсова в кино. Правда с шаландами и кефалью я просчитался. Я-то думал это коровы такие и вымя у них торчит до самой земли, а оказалось, что – это лодки с рыбой. Зато биндюжники в моём воображении были – высший класс: в кожаных куртках с пистолетами – крепкозубые рабочие, вечерком пьют напитки в кафе, а тут – Костя! Они тут же принимаются гасить папиросы в салатах, радостно кидаются навстречу, хлопают его по плечу, мол, не дрейфь, браток, сейчас на бульвары пойдём, погуляем! Класс!

      На следующий день, сообщил Ржавому: «Мы в Одессу едем!» Но Рома отнёсся к этой новости вяловато, сказал, что у него дядя в Германии живёт и ещё неизвестно, что лучше. Ну и пусть в Германии! Что там, в Германии? – одни фашисты недобитые. Ещё – где та Германия? А тут – Одесса, город моей колыбели, по улицам которого меня носили на руках, короче – не понял он ничего. Тогда я решил, что у меня будет тайна. Пускай тут все живут и не знают, а я летом сгоняю в Одессу, сразу, небось, поймут, кто тут главный! Пока буду информацию накапливать, как папа советовал.

      На следующий день я пристал к маме, после работы: « Расскажи про Одессу!» Мама улыбнулась: «Что рассказывать? Летом поедем, сам всё увидишь!» Да как она не поймёт, у меня же – память, мне же приготовиться надо! Чужой город всё-таки, люди смотрят!

      – Ты мне про своё детство расскажи. Где жила? Какие у тебя друзья были? Гулять вы куда ходили? Мне же всё интересно!

      – Жила я сынок, на Пересыпи. Это район такой, на улице Богатого, там во дворе и гуляли. Дворы на Пересыпи закрытые, все квартиры внутри. Из двора выходить не разрешалось, после войны много шантрапы по улицам шастало. Одна стена двора у нас была общая с шоколадной фабрикой, а из нашей квартиры на первом этаже можно было пройти на соседнюю улицу, прямо на базар, туда моя мама уходила.

      – У вас, что в квартиру два входа было?

      – Два. Бабушка твоя, после войны директором базара работала.

      – А друзья у тебя были?

      – Были – все кто во дворе рос, те и были.

      – А сейчас они где?

      – Это тебе, сынок, рано знать. Кто спился, кто – застрелился, кто до сих пор туалеты в Магадане строит.

      Про Магадан я не понял. В семь лет я уже знал, что это город на севере, только зачем там так долго туалеты мастерить? Мама вон уже как подросла – 34 года, а если с детства туалеты начать строить, это же, сколько нагородить можно! Что за город такой? Может там люди особенные, больные и им много туалетов положено. Про себя решил, что в Магадан не поеду, так, на всякий случай.

      – Мам, а что за бульвар в Одессе, французский и фонтан, который из песни « цветочками покрылся»?

      – А вот поедем и посмотришь. Бульвар весь в каштанах, каштан по весне цветёт – красиво и пахнет, и фонтан там есть, и памятник Дюку Ришелье.

      – Ришелье, который из «Трёх мушкетёров»?

      – Откуда