Той осенью на Пресне. Владимир Бурлачков

Константин Михайлович предпочел никак не реагировать.

      Сели за стол. Борька достал из папки бумаги, разложил их перед собой:

      – Замечания ваши все просмотрели. Как говорилось у нас, в Добровольческой армии: «Горячо одобряем и, скрепя сердце, поддерживаем!».

      Люся предложила чаю. Константин Михайлович даже не посмотрел в ее сторону и стал говорить быстро и сбивчиво. Борька долго не выдержал и перебил его. Сначала рисовали схемы на листе бумаги, потом встали и подошли к черной ученической доске, прибитой к стене.

      – Константин Михалыч! Говорю я Константину Михайловичу, – в очередной раз объявил Борька, не замечая, что злит хозяина.

      Олег не выдержал и сказал:

      – Подождите! В сторону уехали. Давайте сначала.

      – И вообще давно был обед, и надо поесть, – устало проговорил Борька. – Трапезная у вас тут вроде ничего, не затрапезного вида.

      В столовой к ним за столик подсел Калякин. Опять поудивлялся неожиданности их появления и заявил, что ему надо кое о чем посоветоваться. Борька пожал плечами и пообещал, что они как-нибудь к нему зайдут. Но Калякин вытащил из кармана листок и стал показывать какой-то чертеж.

      Борис подвинул листок к себе, рассматривал, продолжая хлебать борщ из тарелки, и недовольно покрутил головой. Что-то ему очень не понравилось. Он ткнул в листок ложкой, оставив маленькие жирные капли:

      – Как у тебя тут – и одно, и другое. Нет уж, прыгать на все четыре стороны можно только по частям.

      Калякин проводил их до проходной и пытался расспрашивать о чертеже. На улице Борька оглянулся и объявил:

      – Сила идиотов – в их фантазии! Они пошли к гостинице.

      – Мы им зря по старому аналогу прибор сделали, – говорил Олег. – Хуже всего что-то старое пытаться приспособить. Одна морока получается.

      – Там кое какие новые идеи есть, – не согласился Борька.

      – Надо было к новой схеме их подводить.

      У распахнутого окна гостиницы стояли два приятеля. Рыжий пес сидел рядом на траве газона. Седой мужичок пытался заглянуть в окно и говорил:

      – Александра моя Ильинична! Чаи там гоняешь! А меня, милого своего, на произвол судьбы бросила!

      – Тебе только произвол и подавай, – послышался из окна женский голос. – Уж одной ногой… о душе пора думать, а все туда же.

      – Н-да, – задумчиво произнес седой и обратился к приятелю: – Петр, скажи мне: почему, несмотря ни на что, мы с тобой не унываем?

      – Даже и не знаю, Шурик, – отозвался приятель. – Не унываем, и все тут!

      Озеро было не таким спокойным, как утром. Ветер гнал на песок легкие волны. Над водой до самого горизонта висели клубистые белые облака.

      – Рыбы мы сами не наловим, – сказал Борька.

      – Ну, почем знать! – не согласился Олег. – Попробуем.

      – Не будет она ловиться ни фига. Надо копченой купить. Вкусная – пальчики оближешь. Возьмем в аптеке таблеток от этого самого, но обязательно попробуем.

      – Купаться пойдем? – спросил Олег.

      – Вроде холодновато. – Борька поежился.

      Недалеко