Магазин чудес «Намия». Кэйго Хигасино

стремиться на эту Олимпиаду. Сёта, так и пиши!

      – Ладно!

      Сёта опустил ручку на бумагу.

      Получилось вот что:

      «Ваши колебания понятны. Однако все-таки поверьте мне. Можете считать, что вас обманули, но сделайте, как вам говорят.

      Честно говоря, я думаю, что ваш любимый неправ.

      Это ведь просто спорт. Олимпийские игры – просто большие “Веселые старты”. Глупо ради этого напрасно тратить то немногое оставшееся вам двоим время. Заставьте его это понять.

      Если бы это было возможно, я бы сам сказал ему это вместо вас. Но так не получится.

      Поэтому попросите своих или его родителей. Если вы расскажете о его болезни, все согласятся вам помочь.

      Решайтесь! Забудьте про Олимпиаду. Я плохого не посоветую. Сделайте так. Потом будете рады, что послушались совета.

      Лавка Намия».

      Сёта сходил бросить письмо в ящик.

      – Мы были очень настойчивы – на этот раз должно сработать.

      – Кохэй! – крикнул Ацуя в сторону входа. – Есть письмо?

      – Пока нет, – донесся голос Кохэя из лавки.

      – Нет? Странно. – Сёта покачал головой. – Раньше сразу приходило. Может, плохо закрыли дверь черного хода?

      Он встал, видимо собираясь проверить, но тут из лавки донеслось:

      – Есть!

      С письмом в руке вошел Кохэй.

      «Извините, что пишу с задержкой. Это Лунный Заяц. Вы ответили мне, а я целый месяц молчала, прошу меня извинить.

      Пока я уговаривала себя сесть за письмо, начались сборы.

      Но это, наверное, просто отговорка. На самом деле я просто не знала, что вам ответить.

      Вы говорите, что он неправ, и я, прочитав это, немного удивилась. Уважительно подумала: надо же, есть люди, которые даже неизлечимо больному могут сказать все начистоту.

      Просто спорт, просто Олимпиада… да, наверное, так оно и есть. Нет, наверняка именно так. Возможно, мы зря мучаем друг друга.

      Но я не могу повторить ему ваши слова. Догадываюсь, как эту ситуацию видят другие, но мы оба понимаем, что значит полностью выкладываться на соревнованиях.

      А вот про болезнь, конечно, надо сообщить и его, и моим родителям. Но не сейчас. Видите ли, его младшая сестра только что родила, это такая радость. Он хочет позволить родным еще немного почувствовать себя счастливыми. Я прекрасно его понимаю.

      Я несколько раз звонила ему со сборов, рассказывала, как много сил вкладываю в тренировки. Он был очень рад это слышать. И мне не кажется, что он притворяется.

      Неужели нет другого выхода, кроме как забыть про Олимпиаду? Бросить тренировки, сосредоточиться на уходе за любимым? Пойдет ли это ему на пользу?

      Чем больше я думаю, тем больше колеблюсь.

      Лунный Заяц».

      Ацуе захотелось заорать во весь голос. Читая письмо, он чувствовал, как внутри нарастает раздражение.

      – Да что она делает, кретинка! Говоришь ей – бросай, а она опять на свои сборы. А вдруг мужик умрет за это время?

      – Она же не могла ему в лицо сказать, что пропустит поездку, – мягко