пару минут отвлекается. Осматривает, проснувшись, окружающую его обстановку: беспорядок на столе не тронут, камеры показывают все те же картинки, белый лист пустым лежит с краю рабочего стола. И в осознание врывается ощущение ног, что засохшим воском: спина и задница, – и, боясь порушить ставшую хрупкой структуру тела, осторожно отъезжает от стола на кресле и принимается по одному шевелить пальцами ног. На разминку тратит не больше 10 секунд, после чего мягко наклоняется вперед – размять спину, пару аккуратных полуоборотов по сторонам, чтобы опять сделать ее незаметной – забыть. Заканчивает зарядку уже на ногах, ощущая в них, похмельем, уколы, вытягиваясь, руками жамкая ягодицы, отмечая про себя гордо, что задница у него классная и ему нравится, что задерживает на пару условно лишних секунд руки. Отскакивают ладони резко командой Из, данной и вежливо отстраненной от осознания, чтобы не порушить хрупкий мир этого бестрепетного образца самцовой породы. Удовлетворенный усаживается обратно, несколько сменив от прошлой позу, подкатывается, подталкивая ногами, на колесиках к столу, чтобы еще раз провести там осмотр и удостовериться, что рабочее место в надлежащем порядке. И, дав положительную оценку себе за ведение смены, решает, почувствовав легкую пустоту в желудке, что может отвлечься и перекусить. За дополнительным подтверждением правомочности этого решения заглядывает на стоящие тут же, в свете сразу двух настольных ламп часы. 23:20. Немного даже удивлен и обрадован: до конца смены осталось всего семь с половиной часов, но миг радости краток. 1…2…3… И исчез… Стерт, после взора на окружающую обстановку, ощущением бесцельности пребывания здесь, тупой до жестокости. И, чтобы загасить это понимание, на выручку приходит какофония лопающихся пузырей, сыгранная желудком, и тело, поддерживая сознание в иллюзии, что действия происходят по его команде, что оно не является системой фильтров для из глубин дисперсионных сигналов, уверенно отъезжает на кресле и, встав, разворачивается в сторону захлопнутой двери кладовой, где, кажется, его уже ждет холодильник в синем и жалкий стол.
Направляется туда налегке, освобожденный от мыслей, зацикленный на единственном необходимом – еде. Мысленно перебирает возможные комбинации блюда, поеданием которого займется. И ничего не получается присовокупить к супу, который стоит в основном отсеке на нижней полке, все, что было до него уже съедено, а залезать в чужой черный пакет, лежащий скомканным во втором сверху секторе, ему не хочется. Совесть не позволяет. Хотя фантазия обрисовывает радугу всевозможных вариантов, что начинается с копченой курицы в вакуумной упаковке, а заканчивается в единой белой бумажной упаковке четырьмя пирожными, из которых жиром будто сочатся сливки, и одного, не скрывающегося, острой формы и с темно-коричневым оттенком куска торта. И где-то посередине этого разнообразия, неизвестно почему, затесалась человеческая голова, но слайд с ней появляется и исчезает
