Мажор. Сделаю тебя своей. Дарья Белова

тренера. В крайнем случае, Белинскую. Я даже приготовился к защите и забетонировал сонную артерию, чтобы зубы свои на хрен сломала.

      А там Арсений. Растерянно уставился во все глаза. Они у него еще такие большие. Как у лисицы. Радужка только цвета жженой карамели.

      – Мы все тебя потеряли, – голос мальчика полон нескрываемой обиды.

      – Сейчас приду, – выходит грубее, чем хотелось бы.

      В крови дикая смесь. Хуже, чем «Лонг-Айленд». Вставляет в мозг, и действия становятся неадекватными. Пьяными и безумными.

      Арсений вылетает из кабинета, а мне удавиться хочется.

      С утра все катится в трубу. Начиная с того гребаного дождя утром, заканчивая вот такой вот ссорой с парнишкой.

      Даю себе пару вдохов, чтобы остыть, и выхожу из кабинета. До конца занятия полчаса.

      Прекрасно…

      В зале шум и гам. Никто, конечно же, не разминается. Занимается чем угодно, но не разминкой.

      Как только ребятня замечает меня, выстраиваются в шеренгу. Все, кроме Арсения. Его нет.

      Толстая ткань кимоно моментально намокает от пота. Протираю глаза, глупо надеясь, что я ошибся. По сторонам смотрю, в тренерскую забегаю. В голове шум заглушает голоса. Сердце от волнения готово разорваться.

      Выхожу из зала, глазами с лисицей встречаюсь. Она на скамейке, как и многие родители. Сидит, молчит, мысы туфель изучает.

      – Арсений где? – кричу через весь коридор.

      Дыхание сбивается, а я на месте стою как бы.

      – На занятии, Станислав Андреевич, – звонко звучит каблуками, пока направляется ко мне.

      Уже вижу ее сомкнутые губы и взгляд дьяволицы.

      – Его нет.

      – Где мой сын? Я отвлеклась на звонок…

      Пальцами глазные яблоки выдавить собираюсь. Руками по лицу прохожусь, смахиваю весь ужас, в волосы зарываюсь.

      Надо думать, а у меня от переживаний весь живот скрутило.

      – Он заходил ко мне, и… я прикрикнул на него, – сознаюсь, открыто посмотрев в глаза лисицы.

      Каждая клетка в моем теле горит. Чувство вины затягивает в свою турбину и раскручивает на максимальных оборотах до потери сознания.

      И стыд, как клубок ниток, разматывается по нервным волокнам.

      – Это из-за тебя все…

      Мысленно машу на Сашу рукой и сломя голову выбегаю на улицу. Застываю у входа в спортивный центр. Народу вокруг ходит немного. Не знаю, хорошо это или плохо. Никогда не был в такой ситуации. Кровь бежит по венам с отчаянной скоростью.

      Дышать тяжело, будто легкие разъело.

      – Все из-за тебя, Аверин. Всегда все из-за тебя! – Белинская в слезах выплевывает мне это в спину. А поняв, что не реагирую, обходит и повторяет в лицо.

      Прищуриваюсь. В глаза ее лисьи всматриваюсь. Неужели она и в самом деле могла скрывать все это время сына?

      Делаю шаг на нее. Саша сжимается вся. Серо-голубые глаза горят кислотной смесью. Она впитывается в меня, оставляя ожоги, как печати.

      Могла.

      – С дороги уйди, – грублю.

      Возможно, преждевременно. Но от томящегося внутри гнева весь