За гранью. Яна Королёва

Я подумала, что бабушка не расслышала, стала повторять, но она ещё раз перебила меня. В этот раз в её голосе скользила сталь. “Заткнись, Мэрри, немедленно заткнись!”

      Я до сих пор помню её слова в точности, помню интонацию и сталь, что лилась из её рта и сердца в этот момент. “Если в твоей псевдо-героической академии учат тому, что ты сейчас сказала, то немедленно собирай вещи и возвращайся домой. Я быстро выбью из тебя твою “статистику”. Разрешая тебе поступить в полицейскую академию, я надеялась, что она научит тебя уважать людей! Глухих, немых, слепых, обычных и необычных, а ты? Хреновым ты следователем станешь, Мэрри, раз так эгоистично ответила на мой звонок, а я ведь к тебе с болью своей. Нэнси, может, и чужая нам по крови, но она уж точно не заслужила в свои 15, чтобы кто-то так высказался. И мама её Агния с мужем тоже этого не заслужили.”

      Бабушка замолчала, видимо переводя дух и успокаиваясь. А я стояла в середине своей комнаты, поло-раздетая. Собиралась на тусовку. Лицо моё было разукрашено, осталось только надеть платье, и всё можно было выходить. Но позвонила бабушка и говорила так, что я боялась сдвинуться с места, лишь бы не вызвать её гнев. А она продолжила.

      “Мэрри, я часто была не согласна с твоими высказываниями, скидывала всё на возраст, наивность и глупость. Закрывала глаза на то, что обычные профессии для тебя “ничего особенного”, закрывала глаза на то, как ты обращалась с подругами и как играла мужскими сердцами. Как ты обесценивала многие простые вещи. Я знаю, что ты пережила серьезные потери в своей жизни. И эти потери навсегда оставили рубцы на твоем сердце, но это не повод становиться безразличным к чужим бедам, монстром.”

      Я видела, как расширились мои зрачки в зеркале, бабушка никогда не поднимала тему родителей в момент нашей ссоры.

      А бабушка продолжала.

      “Ты потеряла родителей, но и я потеряла своих детей. Моего единственного сына и его жену, девочку, которая с детства приходила ко мне есть пироги. Ты – воплощение двух любимых для меня людей.

      Твою боль я понять могу, мои родители тоже погибли. Я Мэрри не обесцениваю твою боль, я её знаю! Я как никто другой знаю, что это такое, но я также знаю, что жизнь на этом не заканчивается. А вот тебе мою боль не понять. И дай Бог, никогда с ней не столкнуться. Мне повезло, что есть ты! Мне повезло знать, что ты просто жива.

      А вот Агния столкнулась с тотальным одиночеством. Всепоглощающим одиночеством.”

      Слова бабушки били меня словно хлысты, с каждым ударом выбивая струи слез и вбивая понимание.

      “И что я сейчас слышу? Как ты смеешь говорить столь хладнокровные слова? Я растила тебя в любви, думала, что сделаю из тебя человека! Мэрри! Человека! Да, это был мой выбор, я посчитала, что со мной тебе будет лучше, чем в детдоме. Это я воспитывала тебя и это я избаловала тебя, прощая и закрывая глаза. Постоянно жалея, бедную девочку!”

      Я всё также стояла молча, глотая слезы. “А кто жалел тебя, бабушка?” – спрашивала сама себя я.

      А бабушка всё продолжала говорить:

      “Знаешь, Мэрри, лично я бы не захотела, чтобы моё дело