Мой сводный подонок. Дарья Белова

снова что-то не то. Мы не друзья, не близкие. Слово «брат» тоже не совсем корректно.

      Мы абсолютно чужие. Разные. Мне даже не нравится он.

      Филипп останавливает машину до шлагбаума в нашем поселке. За окном смеркается, но все же различаю цвет его глаз и вижу мои мурашки, которые рвут дурацкие чулки. Это был первый и последний день, когда я надела их.

      – Ты остановился, – произношу тихо, но голос бьет по ушам.

      Шумно сглатываю. Шахов, конечно, это слышит. Я волнуюсь, и он прекрасно все видит и чувствует.

      – Остановился, Лиззи.

      – Зачем?

      Когда Фил поворачивается ко мне и проводит языком по нижней губе, во рту пересыхает. Сердце бешено колотится, стучит, как большой барабан.

      Шахов сделал это демонстративно. Немного пошло, но… Мне понравилось. Настоящий кот, когда я маленькая мышка.

      – Хочу, чтобы ты мне честно ответила. Ты же не умеешь врать? – вопрос звучит с издевкой и перехватывает дыхание оттого, насколько он читает меня как открытую книгу.

      В тот же миг захотелось научиться врать. Вот прям глядя в глаза!

      – Тебе понравилось, что было в випке в тот вечер?

      От воспоминаний кровь воспламеняется и, молниеносно меняя направления, устремляется вниз живота.

      – Ты о чем? – задыхаюсь и смотрю перед собой.

      Как я и думала, ладонь Шахова занимает почти всю поверхность бедра, когда он кладет руку на него. Я не могу сделать и вдоха. Смотрю в лобовое окно и перестаю что-либо видеть. Стало совсем темно.

      Мне ни капельки не хочется смахивать его тяжелую ладонь. Она теплая и приятная даже через тонкий капрон.

      – Значит, понравилось… Как я тебя поцеловал.

      Щеки горячие и красные, и я рада темноте в салоне и на улице.

      Филипп приближается, я же вжимаюсь в кресло.

      – И у твоей комнаты. Тебе тоже понравилось.

      Мятное дыхание обжигает. Я не знаю уже, куда деть взгляд. И больше – не знаю, как дышать.

      – Сознаешься? – давит очередным вопросом.

      – Понравилось.

      Наверное, темнота в машине играет мне на руку. Чувствую себя смелой и чуть-чуть пьяной без грамма алкоголя в крови.

      Поднимаю глаза и встречаюсь с дерзким взглядом Шахова. От макушки до самых пят проходят огненные стрелы. В грудной клетке огромный ком, и он словно был там всегда.

      Спина прилипает к сиденью намертво.

      Филипп наклоняется еще ниже, дразня короткими поцелуями. Его губы нежно захватывают мои. В этот раз все настолько нежно и невинно, что я теряюсь.

      Те два грубых раза, когда он врывался в мой рот своим языком, осели в памяти и ассоциируются у меня с Шаховым. Сегодняшний поцелуй рвет шаблон.

      – А так? Нравится?

      Чувствую себя в его профессионально расставленных сетях. Но из них не хочется выбираться.

      – Нравится.

      Вновь хитрющая улыбка. И если бы я стояла, то непременно бы мои ноги подкосились.

      Как завороженная рассматриваю его губы, колкую щетину, прямой нос, длинные, редкие ресницы. Одна выпала.

      Если