Исаев-Штирлиц. Книга 1. Бриллианты для диктатуры пролетариата. Юлиан Семенов

как же вы так?

      Воронцов достал из внутреннего кармана длинный стилет, нажал на хитрую кнопочку – остро выскочило тонкое шило – и вопросительно поглядел на Власа Игоревича. Тот протянул руку, и Воронцов отдал ему стилет.

      …Воронцов выходил из купе последним. Он осторожно прикрыл дверь, обернулся и выдохнул – как простонал, увидев возле окна Никандрова:

      – Леня, бог ты мой! Леонид, миленький ты мой!

      Они бросились друг к другу и замерли, обнявшись.

      Поезд остановился напротив деревянного вокзала, построенного на готический манер. К вагону торопились два человека, за версту определишь – русские. Это были люди из посольства, приехавшие встречать Пожамчи.

2

      Посол РСФСР в Эстонии Литвинов медленно поднялся из-за стола и неторопливо, чуть вразвалочку двинулся навстречу Пожамчи. Он ощупал его своими холодными голубыми глазами, спрятанными за толстые стекла очков, суховато улыбнулся и жестом пригласил главного оценщика Гохрана республики к маленькому – ножки рахитично выгнуты – столику; был он накрыт на две персоны.

      – Добрались без приключений? – спросил Литвинов.

      – Да! Все в порядке, слава богу, – суетливо, чересчур подобострастно улыбаясь и понимая, что со стороны это смотрится плохо, ответил Пожамчи. Ему отчего-то казалось, что этот большеголовый человек в конце беседы обязательно спросит его и о литераторе, и о беседе с Воронцовым в купе, и поэтому он чувствовал себя неуверенно, словно бы под микроскопом. Он не успел еще прийти в себя, выстроить ясную линию поведения, потому что рослые дипломаты – Хромов и Потапчук – сели в его купе через три минуты после того, как вышел Воронцов, а с вокзала сразу же отвезли в посольство и здесь, не дав ему умыться или перекусить, пригласили к послу.

      – Ну, если слава богу, – усмехнулся своей странной улыбкой Литвинов, – тогда прошу вас, угощайтесь кофе.

      – Благодарствуйте.

      «Посадский, вероятно, – подумал Литвинов. – Почему посадские так липки к политике и финансам? Ущербность самолюбия или завистливое желание стать городским?»

      – На словах мне ничего не просили передать?

      – Товарищ Крестинский наказывал вам поклон передать.

      – Спасибо. Занятно: «наказывал» – одновременно читается и как «просил», и как «выпорол»…

      – Кто выпорол? – не понял Пожамчи.

      – Пока – никто никого, – ответил Литвинов, подумав: «Если бы он говорил своими терминами, то, вероятно, я бы его также не сразу понимал».

      Он уперся тяжелым своим взглядом в надбровье собеседника и спросил:

      – Какие-либо пожелания у вас есть? Просьбы?

      – Да никаких просьб нет, товарищ Литвинов, что вы…

      – Тогда позвольте мне поблагодарить вас за то благородное дело, которое вы совершили, переправив нам драгоценности. Разрешите вручить вам премию, – и Литвинов передал Пожамчи конверт с двумя зелененькими бумажками – по сто долларов каждая…

      – Благодарствуйте, – сказал Пожамчи и не уследил за лицом – он это понял