Человек из СССР. Пьесы 1927–1938. Владимир Набоков

Я спешу.

      Ошивенская. Ах да, ведь муж хотел с вами побеседовать. У него очень важный к вам разговор.

      Кузнецов. Мой поезд уходит в семь часов. Мне до отъезда еще нужно побывать в одном месте.

      Ошивенская. Муж внизу, он сию минутку придет. Обождали бы, батюшка?

      Кузнецов. Сейчас не могу. А пакетик ваш не легкий. Если хотите, могу еще раз заглянуть – по дороге на вокзал?

      Ошивенская. Вот уж было бы хорошо! Тут вот адрес записан, разберете?

      Кузнецов. Да, конечно. Только теперь не Морская, а улица Герцена.

      Ошивенская. Куды нам знать: Герцен, Троцкий, не разберешь их… Посылочку не потеряйте. Привет милой Ольге Павловне.

      Кузнецов. Да нет, – я уж с ней простился. До свиданья. Зайду через полчаса.

      Он уходит.

      Марианна возвращается, вяло переходит через комнату, вяло опускается на стул.

      Марианна. Он уехал.

      Ошивенская. Вы о ком, голубушка?

      Марианна (злобно). Ну и скатертью дорога!

      Ошивенская. Много на свете дорожек. В мое время одна дорога была – прямая, широкая, а теперь видимо-невидимо развелось – и вкривь и вкось. Треплет нас, ох как треплет! И вот хотите, я вам скажу, откуда все зло берется, откуда зло выросло…

      Входит Ошивенский.

      Ошивенский. Ничего не вышло. Заговорила о полиции. (Садится, стучит пальцами по столу.)

      Ошивенская. Что-то теперь будет, Господи ты мой…

      Ошивенский. Только не хнычь.

      Марианна. Я пойду.

      Ошивенская. Грустная вы сегодня, душенька. Ну, идите, Бог с вами. И у нас не весело.

      Ошивенский. Всего доброго, всего доброго. В раю небесном, дай Бог, увидимся.

      Марианна (безучастно). Да, да, как-нибудь созвонимся. (Уходит.)

      Ошивенский. Фря.

      Ошивенская. Витя, я не хотела при ней сказать, а то весь Берлин узнал бы, что к нам большевики ходят. Он приходил за посылочкой.

      Ошивенский. Что же ты его не задержала. Ах, ты, право, какая!

      Ошивенская. Да ты постой… Он обещал, что еще зайдет до отъезда. (Стук в дверь.) Войдите – херайн.

      Входит Федор Федорович.

      Он в костюме цвета хаки, с кушачком, в руке тросточка.

      Федор Федорович. Я Марианну Сергеевну встретил, у самых дверей вашего дома, и, представьте, она не узнала меня. Прямо удивительно!

      Ошивенская. Ну, что слышно, Федор Федорович? Нашли?

      Федор Федорович. Нашел. ParadiserstraBe, пять, bei Engel[18]; это во дворе, пятый этаж. Комнатка непрезентабельная, но зато крайне дешевая.

      Ошивенская. Сколько же?

      Федор Федорович. Двадцать пять. С газовым освещением и пользованием кухни.

      Ошивенский. Все это праздные разговоры. Мы все равно не можем выехать отсюда, не заплатив. А денег – нема.

      Федор Федорович. Да вы не беспокойтесь, Виктор Иванович. У меня, правда, тоже нет, но я, пожалуй, соберу к завтрашнему вечеру.

      Ошивенский. Выехать нужно сегодня. (Стукнул по столу.) Впрочем, это не важно. Не тут подохнем, так там.

      Ошивенская. Ах, Витя, как это ты все нехорошо говоришь. Вы как сказали, Федор Федорович, – с пользованием кухни?

      Федор

18

Парадизерштрассе… у Энгеля (нем.).