Свадьбы не будет, светлый!. Анна Солейн

менестрель, решительно ударив по струнам, и я поморщилась.

      Лучше бы Лайтвуд заковал меня в «железную деву» в качестве подарка.

      Там хоть тихо.

      – Звучит интригующе, – откликнулся Лайтвуд. – Можете попробовать.

      – Проклятый, да я вас просто не люблю!

      Для темных любовь была поводом для шуток, но светлые, кажется, относились к ней серьезно.

      Вдруг этот аргумент сработает?

      – Это временно, – ухмыльнулся Лайтвуд, а затем шагнул ко мне и кончиками пальцев коснулся шеи. – Ты от меня не избавишься, Медея. И даже не рассчитывай сбежать. Найду и сделаю счастливой.

      Его низкий голос звучал тихо, как шорох прибрежных камней. Почему-то стало страшно.

      Секунда – и все прошло.

      Лайтвуд отстранился. Легко, по-светлому, улыбнулся. Моя шея от его прикосновения горела.

      – Проклятье! – выругалась я.

      – Ну что вы, – безмятежно откликнулся Лайтвуд. – Это благословение.

      Я подозрительно прищурилась.

      Да он надо мной издевается.

      Но ведь Верховный светлый маг не способен на такое. Он – сама доброта и действует наверняка из благих побуждений.

      Правда, для меня эти побуждения были хуже пыток.

      И что ему стоило выбрать какую-нибудь светлую? Она бы платье на себе порвала от радости.

      Я открыла рот, но не успела ничего сказать.

      – Там цветы в гостиную не помещаются, – раздался за нашими спинами голос Ренфилда. – И воняют на весь дом. Лучше бы вы колбасы побольше принесли, лорд Как-вас-там. Она и компактнее, и в хозяйстве пригодится. Хотя лучше бы вы вообще ничего не приносили. И сами не приходили. Одна морока.

      В кои-то веки я была с ним согласна.

      – Да благословит тебя Триединый! – откликнулся Лайтвуд, оборачиваясь к Ренфилду с легкой улыбкой на лице. – Кажется, лошадь, которую я преподнес в подарок мисс Медее, ест розовый куст. Ты разве не должен за ними присматривать?

      Глаза Ренфилда наполнились ужасом, он рванул вправо, где вороная кобыла в самом деле доедала мамины розы. Гнева отца Ренфилд боялся вполовину не так сильно, как недовольства мамы, с которой станется сделать его куклу-вуду и использовать ее как подушечку для иголок ближайшие лет сто.

      Я с тоской посмотрела ему вслед.

      Еще и лошадь. Вороная, конечно. Красивая. С характером, судя по тому, что встала на дыбы, стоило Ренфилду приблизиться. О, да она еще и кусается! И зубы острые! Неужели родственница келпи?

      Крик Ренфилда заглушил даже менестрелей.

      О, прям до крови укусила!

      Ладно, лошадь я оставлю.

      Но все остальное!

      – Я не буду вашей женой, – сразу обозначила я свою позицию.

      – О, – светло улыбнулся Лайтвуд. – Конечно, будете.

      Проклятый светлый!

      Да что на него нашло?!

      Семейный обед происходил в тихой и торжественной обстановке, напоминающей похороны. Отец с Лайтвудом вдохновенно обсуждали свадьбу. Вернее, отец в основном сводил разговоры к выкупу, который за такую завидную невесту, как я, должен заплатить Лайтвуд. Тот с изяществом пронырливого купчего отбился