Ветка Вятка. Иван Бураков

Кострому я увижу впервые, и «мимолётно» будет самой лучшей характеристикой нашей встречи. Ну а пока достаю из «рюкзака» ещё один «кирпичек».

      Волею судеб дорога из Москвы в ярославский Козьмодемьянск с определённого момента мне стала родной. Мы каждое лето, да и зиму с весной и осенью, читай каждый сезон, стали совершать путешествия между городами. Я знаю здесь каждый поворот, каждую объездную дорогу.

      А Ярославль? Волга течёт величественно, по-царски. Царица-река, река-«матушка», какие ещё нужны эпитеты? У «стрелки» города воды её закованы в камень набережной и шёпотом под их плеск на ухо мне звучат сказания:

      «Туманы. Туманы обволакивают могучие воды, густые, словно манная каша, под взглядом хмурого утра. В это время из волжских вод встают тени воинов войска, что несколько сотен лет назад под стенами града потерпело поражение и было сброшено защитниками Ярославля в Волгу. Так же, как и сотни лет назад они выбираются на набережную, лезут на крутой крепостной вал, но всё тщетно. Их разворачивают вновь и вновь вспять, и тени уходят туда, откуда пришли – в Волгу. А по асфальту набережной, к обрыву едет карета с госпожой Безобразовой. Лошади несут в галоп. На глазах их шоры. Копыта хлестко стучат о плотное покрытие, рессоры скрепят. Раз за разом карета срывается с обрыва, и девица гибнет, убивая себя и убиваясь из-за несчастной любви».

      ***

      Кострома.

      В черту города мы въехали незаметно. Навигатор повёл нас, по выражению мамы, “какими-то огородами”: за окном мимо проносились старые железные гаражи, покосившиеся деревянные домишки сараев, по-братски сцепленные в общий ряд или в общую пирамиду. После метания по узким старинным улочкам, напомнившим мне городскую московскую застройку у связки станций метро «Площадь Ильича» – «Римская» и всплывшей на этот счёт в голове КВН-овской шутке: «Цифра три, римская… Переход на станцию «Площадь Ильича», словно бурный стремительный поток вынесло нас на берег «Матушки-реки». И от этого суета бури резко сменилась спокойной величественной картиной широты водной глади и вида того, как Волга разделяет город на две половины – «доволжскую» и «заволжскую», словно большой кухонный нож коржи торта или куски пирога. «Заволжская» будто крикнула «доволжской» сестре:

      – Бросай канат!

      Канат был брошен и теперь в виде моста висел над глубокими речными водами. По «канату» медленно, играя в «паровозик» ползли машины. Пробка, как в Москве. «Доволжская» сестра прощалась с нами, аналогично утренней нашей встрече.

      – Вот, куда нас вынесло! – восклицает, растягивая слова, мама.

      Меж тем, автомобиль взлетает на «канат», попадая под камеру, фиксирующую нарушения полосы для общественного транспорта – штраф потом почтой придёт. Далее нам предстоит двигаться вслед другим «черепахами» по асфальтовому покрытию нашей полосы.

      Воды великой русской реки под нами, а я через несколько лет сочиняю оду мосту, реке и берегу, который только что покинул.

      Прощай «доволжская» подруга!

      Пройдёт