Ветка Вятка. Иван Бураков

когда дедушка закончил цитировать.

      – Хорошо, ну а Гагарина ты знаешь? – пошёл дедушка на крайние меры.

      – Да, Гагарина я знаю.

      Дед, будто бы принимая моё согласие, цитировал далее:

      – «Вся моя жизнь кажется мне сейчас одним прекрасным мгновением…» – всё по известной речь первого космонавта, что разошлась, была растащена на большие и малые цитаты.

      К концу монолога на устах у Юрия Александровича проступила улыбка.

      – А вот это кто написал? «От чего луна так светит тускло…» – и Юрий Александрович вместе с автором ушёл путешествовать словами и строчками по садам и стенам Хороссана.

      Дедушка читал эмоционально, повысив голос, выделяя начало и конец предложений, будто на большую аудиторию декламировал.

      – Не слышал такое стихотворение? – поинтересовался он, глядя на внука сквозь блестевшие стёкла очков.

      Я опять сел на своего конька, отрицательно покачав головой.

      – Это Есенин написал, – пояснил после секундной паузы дедушка, – ну что ж, придётся нам с тобой пока вы у нас гостите, учить стихотворения и книжки читать.

      На бурные голоса мужчин пришли женщины:

      – Вы чего раскричались? – поинтересовалась бабушка.

      Её непослушные завитушки волос топорщились из-под белого платка, повязанного на голову в виде косынки и сбившегося после трудов на кухне.

      – Мы читаем стихотворения, – пояснил за всех Юрий Александрович.

      – Какие? Евтушенко? – продолжала допрос бабушка.

      – Можем и Евтушенко.

      – Прочтите, прочтите – захлопала в ладоши от предвкушения Лена и тут же сходу плюхнулась на диван рядом со мной, слушать.

      Дед, чуть-чуть подождал, смерил взглядом аудиторию, устроившуюся в комнате, чтобы послушать стихотворения. В нависшей тишине яростно билась в окно муха, в попытках улететь на улицу. Видимо, ей людское общение не нравилось. После театральной паузы дедушка начал нараспев:

      – «Благословенна русская земля…», – когда дед читал стихотворение, все присутствующие в комнате притихли и слушали с великим вниманием.

      Мне представлялся труженик, тот самый, чей прототип я наблюдал из окна, пока ехал сюда в поезде. Вот я смотрю поутру в окошко вагона, а там, в окошке, пока все спят, стоит колхозник в поле. Этот колхозник «вышел рано на заре и поразился вспаханной земле за эту ночь его руками поднятой…» Вот она деревенская лирика, вот он поэт-почвенник.

      Стихи Евтушенко лились из уст дедушки и неожиданно кончились, так же певуче с одной стороны, с другой стороны резко, как и начались.

      – А патриотическое? – попросил внук деда, – у Евтушенко были патриотические стихи?

      – Да у него есть патриотические стихотворения, – поправила сына мама.

      – У него все стихотворения патриотические, – заверил Юрий Александрович, – вот которое я прочитал, разве оно не патриотическое? Поэт выражает свою любовь к Родине, родной земле, к труду.

      – Нет, – опять запротестовал внук, – я хочу, чтобы там было про