Улисс. Том 1. Джеймс Джойс

его в своих молитвах. Даже Парнелл. День плюща отмирает. Потом и сами за ним: один за другим все в яму.

      Мы сейчас молимся за упокой его души. Три к носу брат и не угоди в ад. Приятная перемена климата. Со сковородки жизни в огонь чистилища.

      А думает он когда-нибудь про яму ждущую его самого? Говорят про это думаешь если внезапно дрожь проберет в жаркий день. Кто-то прошел по твоей могиле. Предупреждение: скоро на выход. За другими. Моя в том конце к Фингласу, участок что я купил. Мама бедная мамочка и малютка Руди.

      Могильщики взялись за лопаты и начали швырять на гроб тяжелые комья глины. Мистер Блум отвернул лицо. А если он все это время был жив? Брр! Вот это уж было бы ужасно! Нет, нет: он мертвый, конечно. Конечно мертвый. В понедельник умер. Надо бы какой-то закон чтобы протыкать им сердце для верности или электрический звонок в гробу или телефон и какую-нибудь решетку для доступа воздуха. Сигнал бедствия. Три дня. Летом это довольно долго. Пожалуй лучше сразу сплавлять как только уверились что не.

      Глина падала мягче. Начинают забывать. С глаз долой из сердца вон.

      Смотритель отошел в сторону и надел шляпу. С него хватит. Провожающие понемногу приободрились и неприметно, один за другим, тоже покрывали головы. Мистер Блум надел шляпу и увидел, как осанистая фигура споро прокладывает путь в лабиринте могил. Спокойно, с хозяйской уверенностью, пересекал он поля скорби.

      Хайнс что-то строчит в блокнотике. А, имена. Он же их все знает. Нет: идет ко мне.

      – Я тут записываю имена и фамилии, – полушепотом сказал Хайнс. – Ваше как имя? Я не совсем помню.

      – На эл, – отвечал мистер Блум. – Леопольд. И можете еще записать Маккоя. Он меня попросил.

      – Чарли, – произнес Хайнс записывая. – Знаю его. Он когда-то работал во «Фримене».

      Верно, работал, до того как устроился в морге под началом Луиса Берна. Хорошая мысль чтобы доктора делали посмертные вскрытия. Выяснить то что им кажется они и так знают. Он скончался от Вторника. Намазал пятки. Смылся, прихватив выручку с нескольких объявлений. Чарли, ты моя душка. Потому он меня и попросил. Ладно, кому от этого вред. Я все сделал, Маккой. Спасибо, старина, премного обязан. Вот и пускай будет обязан – а мне ничего не стоит.

      – И скажите-ка, – продолжал Хайнс, – вы не знаете этого типа, ну там вон стоял, еще на нем…

      Он поискал глазами вокруг.

      – Макинтош, – сказал мистер Блум. – Да, я его видел. Куда же он делся?

      – Макинтош, – повторил Хайнс, записывая. – Не знаю, кто он такой. Это его фамилия?

      Он двинулся дальше, оглядываясь по сторонам.

      – Да нет, – начал мистер Блум, оборачиваясь задержать его. – Нет же, Хайнс!

      Не слышит. А? Куда же тот испарился? Ни следа. Ну что же из всех кто. Не видали? Ка е два эл. Стал невидимкой. Господи, что с ним сталось?

      Седьмой могильщик подошел к мистеру Блуму взять лежавшую рядом с ним лопату.

      – О,