А иначе зачем на земле этой вечной живу. Семён Ходоров

детскими забвенно,

      Касаясь зоны эрогенной,

      Он потреблял, я знаю точно,

      Продукт полезный и молочный.

      А время шло, и сквозь заслоны

      Искал наш Изя эти зоны,

      Простите, это было в норме

      У девочек, что в школьной форме.

      Он расширял свои новации

      И в институте ирригации,

      Любил студенток, как регрессию,

      По будням, в праздники и в сессию.

      О времена, в Хрущёва время,

      Он оказался в Гипроземе,

      О женщины, родные грации,

      Проект его рекультивации

      На целине внедрял прилежно

      Генсек родной, сам Лёня Брежнев.

      Но путанули Изю бесы:

      Поезд прибыл из Одессы,

      А в нём – замедленная мина,

      Прекрасная девчонка Инна.

      Тюльпаны, розы, хризантемы,

      Всё о любви, какие темы!

      А Изя, как в суде истец,

      Повёл Инессу под венец.

      Любовь, друзья, она слепа,

      Потом венчание, хупа11 ,

      Свет интимный из-под бра,

      И секс до самого утра.

      Ведь были молоды, проворны,

      И в доме было веселей,

      Что без эротики и порно

      Зачали вы своих детей.

      Всегда была погода в доме,

      Виднелся сквозь деревья лес,

      Ты, Изя, делал без кондома

      Всё, что сейчас зовётся секс.

      Ты водку пил, сухие вина,

      И дочка вдруг родилась Рина,

      Не знаю, был ли Изя пьяный,

      Но дочь вторая – Лилиана

      Ровно через девять лет

      Явилась вдруг на белый свет.

      Какое Изя ретроградство,

      Две дочери – уже богатство,

      Но наш герой за 1000 миль

      Увёз наследство в Израиль.

      …И понеслась крутая драма,

      Сказала должностная дама,

      Что место, Изя, в этой гамме

      Тебе в убогом Кирьят-Яме12 .

      Какой Кирьят, о как досадно,

      Ведь был я инженером главным.

      И объяснил наш Изя даме,

      Что в этом самом Кирьят-Яме

      Поставит он прямую клизму

      Всем, кто верит сионизму.

      И в средиземной этой ванне,

      Учился он в своём ульпане,

      И выучил иврит простецки,

      Он знал его, как свой узбекский,

      И посылал в своём фарватере

      По-русски всех к какой-то матери.

      Он томно вглядывался в триссы,

      И видел пальмы, кипарисы,

      Он через триссы видел даже

      Красивых девушек на пляже.

      …Вдруг всё резко опостыло,

      Меняет шило он на мыло,

      И так назло несчастной даме,

      Он оказался вдруг в Бат-Яме13 .

      Синай, Голаны, как константы,

      Заложник собственной машканты,

      Он оказался в этом мире

      В своей израильской квартире.

      А

11

Свадебный балдахин

12

Город в Израиле

13

Город в Израиле