Я на тебе (не) женюсь. Софи Сорель

до пола окна, вернее, стеклянной стены. Что ж, уютненько.

      – Марь Иванна! – Пирогов широко улыбнулся, вставая мне на встречу.

      Он окинул меня откровенным взглядом с ног до головы, и я тут же пожалела, что не прихватила подаренную им ручку с бриллиантами. Сейчас она бы пришлась как раз кстати, чтобы воткнуть её в его наглый глаз. Сначала в один, потом во второй.

      – Папаша Пирогов, – ехидно улыбнулась я.

      Он хмыкнул и, дождавшись, пока я сяду, галантно пододвинул мне стул. Тут же передо мной оказалось меню. Я погрузилась в его изучение. Что бы такого заказать, чтобы этого индюка жаба задушила? Заатар, дюрюм, куфта и прочая туфта. Названия, которые я и выговорить не могла. Я захлопнула меню.

      – Выбрала? – поинтересовался Пирогов.

      – Тут не по-русски.

      – Как же не по-русски, Машуля? – засмеялся наглец.

      – Буквы русские, а написаны не в том порядке. Видимо, приезжий, тот, кто меню писал, результаты экзамена по русскому купил, – хмыкнула я.

      – Хочешь, помогу с выбором? – предложил Пирогов.

      – Хочу, – кивнула я. – Салат, в котором должны быть только овощи. Что-нибудь из курицы. Можно говядину. Рыбу не хочу. Баранину не ем.

      – А свинину? – заговорщически подмигнул он мне.

      – Пирогов, это ж восточная кухня. Какая свинина? – За дуру он меня, что ли, держит?

      Рассмеявшись, папаша Пирогов жестом подозвал официанта и сделал заказ.

      Пока я заинтересованно рассматривала, как капли дождя сползают по крыше и стеклу, на столе передо мной материализовался паспорт.

      – Изучи! – скомандовал Пирогов.

      Я изогнула бровь, но все же поддалась и пролистала все странички.

      – Хочешь сказать, что это не подделка?

      – Именно. Запомнила моё имя? Иван Алексеевич Рокотов, – с расстановкой сказал он. – Можешь называть меня Ваней, Ванечкой, Ванюшей. Даже Иваном Алексеевичем можешь. Но чтобы больше никаких папаш Пироговых, усекла?

      Ух ты какой начальственный! Раскомандовался! Наверное, его подчиненные трясутся от страха, когда он вот так хмурит брови. Ха! Я училка в четвёртом поколении. По материнской линии все женщины в роду выбирали эту благородную профессию. Напугал ежа голым задом.

      Вслух, однако, я произнесла:

      – Усекла.

      – Вот и умница.

      Я сложила руки на столе и подняла одну, будто ученица за партой.

      – У меня вопрос.

      – Валяй, – обаятельно и очень нахально улыбнулся Пирогов, словно я уже была без трусов и приглашала его мною попользоваться.

      – Я вот чего не пойму, папаша Пирогов. – Я посмотрела ему прямо в глаза, увидев в его – раздражение. То ли ещё будет, Ванечка!