Исповедь коллекционера поражений. Александр Карпов

Как правило, его оккупировал папа, подолгу проводивший время на просторах боевых сражений, скованный виртуальной танковой броней. И все члены семьи не трогали и не беспокоили его в это время, прекрасно понимая, что игровой мир заменяет ему сон между суточными дежурствами на работе.

      Потом, когда глава нашего семейства томился в непосильном труде, зарабатывая на хлеб всем нам неблагодарным ему, место за монитором занимала мама, всецело отдававшаяся просторам социальных сетей, где обитали ее многочисленные подруги, старые и новые, бывшие и настоящие, когда-то позабытые и недавно появившиеся. А на мою скромную просьбу о долгожданном допуске самого меня к домашнему компьютеру, с заверениями о сделанных уроках, о помытой на кухне посуде и о благополучном завершении еще каких-то многочисленных дел, я получал, как правило, строгий отказ. Мотивацией к нему обозначалась крайняя степень маминой усталости на работе и в домашних делах, помощи в которых ей ни от кого не было. А когда я начинал робко бормотать на это, что едва осилил несколько этапов той самой помощи, реализовавшейся и в мытье посуды, и в вытирании где-то пыли, и подметании пола на кухне, и в транспортировании мусора, то получал повторный отказ, в виде вполне обыденных и дежурных фраз:

      – С сестрой поиграй. Еще уроки поделай. Бабушке помоги.

      Кстати, бабушка тоже не отказывала себе в удовольствии провести время за компьютером, бороздя просторы нескольких социальных сетей. Потом она освоила выпуски многочисленных знатоков поваренного мастерства и освоения садов и огородов, с удовольствием снимавших и выкладывавших на всеобщее обозрение свои многочисленные видеоролики. Бабушка с упорством и настойчивостью изучала их, вникала в детали, а потом, набравшись опыта и полностью освоившись, дошла до стадии активной критики, которую выкладывала в комментариях к просмотренным эпизодам, с явными намеками на ругательство и унижение авторов.

      Следующим этапом постижения бабушкой просторов всемирной паутины стали многочисленные старые фильмы советской эпохи, так любимые и обожаемые ее персоной. Она, с далеко не присущим и не свойственным ей милым видом беспомощного пушистого существа, смотрела на монитор и пускала порою слезы жалости и сострадания по ушедшим временам с чистыми, по ее словам, чувствами и отношениями.

      Потом я застал ее за просмотром того, что называлось мыльными операми бразильского производства, с которыми бабушка, по ее словам, познакомилась еще в далекие девяностые годы, и считала себя настоящим знатоком данных сериалов. Она перечисляла мне, маме и дедушке имена главных героев. Сострадала многим из них и яростно критиковала других. Выделяла положительных и отрицательных персонажей, тщательно характеризуя каждого из них и постоянно сравнивая с кем-то из своей жизни.

      – Ах, если бы ты меня любил так же, как этот ее! – произносила она деду с тоской