Ты – всё. Елена Тодорова

себе число, месяц и год!

      Я-я… Боже мой, я так потерялась!

      Снова там. С Яном.

      Снова… Снова… Снова…

      Хорошо выспаться перед первым рабочим днем? Миссия провалена.

      Но это, как позже окажется, не корень моих проблем. С корнем мне предстоит столкнуться в офисе.

      3

      Аромат моей юности.

      © Юния Филатова

      – Оу! Ты словно одна из Сукэбан, – оценивает мой офисный лук сестра, едва вхожу утром на кухню.

      Стоящая у плиты мама оборачивается. Не выпуская из рук силиконовой лопатки, которой до этого переворачивала оладьи, сто восемьдесят градусов очерчивает, потому как таращится сначала на сидящую на подоконнике Агнию, а после уже с явным опасением смотрит на меня. Эти ее взгляды с тех пор, как научилась сдерживать словесную критику, всегда такие говорящие, чаще всего не в самом хорошем смысле шокированные и отчего-то дико забавные.

      Папа и вовсе давится кофе.

      – Что еще за Сукэбан? – хрипит он после того, как откашливается и вбирает в легкие кислород.

      Агуся, прикрываясь телефоном, а точнее – натянутым на него объемным ярким чехлом, демонстрирует что-то типа «рука-лицо» и хохочет.

      – Это японская банда девушек-школьниц.

      – Только банды нам не хватало!

      Возмущен не просто как отец, но и как директор гимназии. Сколько литров крови из нас всех эта его должность – читай, хроническая болезнь – выкачала!

      Кроме того, папа собирается добавить еще что-то, но, очевидно, вспоминает, как убеждал на пару с мамой, что они будут любить нас, кем бы мы ни стали, и каких бы ошибок не натворили. Агния тогда, пользуясь случаем, много чего наговорила. Например, заявила, что если и выйдет когда-либо замуж, то только за «крутого черного парня». Представив это, папа заранее почернел. Пятый год мучит его эта тема, а Агусе хоть бы что. Даже фотографии какого-то репера показывала, якобы это тот самый герой ее девичьих грез.

      Папе плохо, но папа крепится.

      Вот и сейчас… Нервно дернув головой, замолкает.

      – Я похожа на школьницу? – спрашиваю у сестры прямо, потому как этого хотелось бы меньше всего.

      Ненавистный образ хорошей девочки в прошлом.

      Сегодня на мне простая белая блузка и черный костюм – свободный пиджак и брюки, которые, если стою неподвижно, можно принять за длинную широкую юбку.

      – Да нет, – протягивает сестра. – Это больше во взгляде. Несмотря на милое личико, кажется, вот-вот достанешь из-за спины цепь.

      – Хорошо, что не лезвие[1], – иронизирую я.

      – Так… – протягивает мама взволнованно и запыханно. – Давайте садиться за стол!

      Именно в этот момент я начинаю нервничать. Ведь приближается первый рабочий день, а я по факту не имею понятия, что меня там ждет.

      – Не волнуйся, дочка, – бурчит папа, якобы успокаивая. После тех самых событий, которые едва не уничтожили нашу семью, у него явные проблемы с проявлением эмоций. Он их то глушит напрочь, если это что-то плохое. То, даже прилагая усилия, не может выразить, если это что-то хорошее. –