Ты – всё. Елена Тодорова

восторг.

      Всем телом цепенею, когда сквозь темную арку между домами в мой родной двор въезжает та самая черная троица.

      Переднее колесо одного из байков тормозит так близко, что на последних, самых низких оборотах практически проталкивается мне между коленей.

      Едва стихает рокот двигателей, два мотоциклиста поднимают щитки шлемов, позволяя узнать себя.

      Нечаевы. Как я и думала.

      Илья и Егор.

      Третий лица не показывает, оставляя визор закрытым.

      Но я… Знаю…

      – Привет, Ю, – выталкивает Егор едко, словно намереваясь еще сильнее запугать.

      Кроме того, он нагло двигает колесом, задевая теплой шиной внутреннюю сторону моего колена.

      – Что вам надо? – шепчу сердито и отрывисто.

      Я больше не та пугливая зая. При необходимости могу и подраться.

      – А что ты можешь предложить? – отвечает вопросом на вопрос тот же насмешливый голос.

      – Может, чаю? С цианистым калием.

      С кончика моего языка капает яд. Есть еще, что сказать. Причем ледяным тоном. Но сделать это не успеваю.

      – Егор, – остерегает «третий».

      И я… Тотчас реагирую. Вскидываясь, мечу взгляд в беспроглядную темноту шлема.

      Этот голос… Приглушенный, но сильный. Глубокий. Утробный. Богатырский. Резонирующий той силой, что когда-то казалась самой важной, самой настоящей, самой близкой. Сковывающей. Восхищающей. Головокружительной. Плавящей. Покоряющей.

      Нечаевы. Это знак качества.

      Только вот используют они свое могущество не всегда положительно.

      Ян Нечаев мог как вознести до небес… Так, наигравшись, бросить со всей дури об землю.

      Я не могу притворяться, что слышать его спустя столько времени, видеть рядом, пусть и не имея возможности посмотреть на лицо – проходящее для меня событие. Не могу. Но и выдавать, как много это для меня значит, когда он подло изучает, не собираюсь.

      Однажды мне уже удалось его провести.

      Не сдамся я и сегодня, хотя руки прямо-таки зудят желанием подойти к нему и заставить снять шлем.

      – Поехали, – распоряжается Ян на правах старшего.

      Мое сердце обрывается. В венах стынет не успевшая очиститься от хмеля кровь. Грудь будто ремнями стягивает. В глубине души забивается в угол клокочущая тоска.

      «Я люблю тебя, Ю…»

      «Ай лав ю, зай…»

      Звериное рычание байков. Колебание воздуха. Обороты, обороты… Все дальше. И тишина.

      Сжимающееся вокруг меня пространство вдруг превращается в комнату с белыми стенами. Исчезают даже звезды на небе, как, запрокидывая голову, ни ищу.

      «Просто иди, зайчон. Крошечными шагами, через боль, через «не могу»… Двигайся!»

      И я иду. Уже в подъезде самообладание возвращается. А с ним и лютая злость.

      Пошел ты, Ян Нечаев. Пошел ты!

      2

      Стыд… Какой же стыд!

      © Юния Филатова

      Кое-как держусь… До самой квартиры держусь.

      А там…