Верь мне. Елена Тодорова

парить, рассеивается.

      Это она звонит? Почему не с ним здесь? Ревнует ко мне? Боится его потерять, как когда-то боялась я?

      Господи… Я только пришла, а уже схожу с ума!

      Что же будет дальше?!

      – Соня-лав, Соня принцесса-воин, Соня Солнышко… – перечисляет Данька Шатохин с завораживающей улыбкой сексуального паскудника. – Наконец-то в Одессе будет настоящее Солнце!

      – Даня Шатохин! Я по тебе тоже очень скучала!

      И тут же визжу, когда он, обнимая, отрывает меня от земли.

      – Боже, Даня! Поставь меня, пожалуйста, на место.

      Он ставит, но руки с моей талии не снимает. А мне как-то неудобно самой отстраниться. Да и, что скрывать, его внимание действительно приятно.

      – Как ты могла променять нас на город каштанов? – серьезно так удивляется.

      – Обстоятельства, – бросаю тихо и взглядом прошу не развивать тему.

      – Понял, – соображает Данька, как и всегда, быстро. – Торчишь лично мне три штрафных. Потом развратный танец. А потом… Бухой прыжок с пирса.

      – Май месяц! – возмущаюсь, но смеюсь. Я немного переживала, что мы отдалились за эти месяцы. Но нет. С ним легко, как и раньше. – И вообще, Дань, мы на гендер-пати, а не на отвязной вечеринке. Привыкай уже, что часть твоих близких уже семейные…

      Он, Чарушин, Бойко, Фильфиневич и мой Георгиев – лучшие друзья большую часть жизни. И «друзья» в их случае – не формальное определение отношениям. Они действительно родные люди.

      – Все равно тебя окуну, – заявляет Шатохин, вызывая уже у всех хохот. – Ты же ненадолго, как я понимаю. Когда еще море увидишь?

      – Да… Я всего на неделю. У меня ведь учеба, работа, быт – полный комплект.

      – Приглашай в гости, – набивается тут же. По части наглости он точно в их пятерке берет первенство. – Хочу посмотреть, как ты живешь.

      – Ни за что, – отмахиваюсь я.

      – Почему?

      – Потому что я не одна живу.

      – А с кем?

      – А это уже секрет.

      – Который ты мне выдашь, когда я тебя напою. Понял.

      И подмигивает.

      Я не обижаюсь. На него невозможно обижаться, хоть и ходит он порой, что называется, за гранью приличия. Со смехом качаю головой.

      А потом… Георгиев возвращается в общую компанию, и наши с ним взгляды пересекаются.

      Как можно быть одновременно в двух состояниях: счастливом и несчастливом? Второй день ощущаю эту дикую бурю при первом контакте глаза в глаза.

      Да, я счастлива его видеть. И да, от этого же я несчастна.

      Отворачиваюсь и с самым беззаботным видом бегу, чтобы помочь младшей сестре зятя с воздушными шарами.

      – Ты же не ревнуешь Даньку ко мне? – спрашиваю шепотом, пока расставляем в большой беседке Чарушиных вазы с живыми цветами. – Мы с ним просто друзья.

      – Почему я должна его ревновать? – фыркает Рина, как ежик. И тут же краснеет. – Ни к кому я его не ревную! Сама его терпеть не могу! Он просто друг моего брата… Самый мерзкий из них! Вот и все!

      – Я