Верь мне. Елена Тодорова

сомневалась, хорошо устроились. Поздравляю, – не удерживается от злоебучей шпильки.

      – Спасибо. Приятно, что мысли обо мне какое-то время занимали вашу жизнь, – не уступает ей Соня. – Уверена, сейчас этот процесс может возобновиться. Я приехала в город на неделю.

      Мою грудную клетку сотрясают громоподобные удары сердца. Только сейчас осознаю, что оно на месте, и оно, блядь, работает на износ. Лицо загорается. Этот пожар, определенно, видно визуально. Сжимаю челюсти и принимаю Сонин требовательный взгляд. Она излучает уничтожающее обвинение.

      После всего?

      Мое гнилое нутро раздирает очередной припадок жгучей ярости. Загубленную демонами душу невозможно исцелить. А вот взбодрить ненавистью – вполне.

      – Добро пожаловать в преисподнюю, родная, – приветствую мрачно, наплевав на окружающих нас людей. – Скучал.

      А потом разворачиваюсь и иду на террасу.

      У мраморных перил замирает мое тело. Внутри же… Бомбит все так же нещадно. Пробудилось зверье. Не утихнет теперь эта война. И пора бы уже признать, что новое сражение по всем ощущениям сильнее и ярче предыдущего.

      Мы закалились в разлуке. Мы стали жестче. Мы взрастили обоюдную зависимость до гигантских размеров.

      Тот, кто любил по-настоящему, понимает, что это чувство не имеет прошедшего времени. Другой вопрос, что одной любви, чтобы быть вместе, не всегда достаточно.

      В нашем случае воссоединение невозможно.

      Мы друг для друга – смерть.

      Эти чудовищные чувства уже настолько заляпаны кровью, что и через век не отмыть.

      Достаю из кармана сигареты. Выбиваю одну. Подкуриваю. Затягиваюсь на полный объем легких, пока не ощущаю головокружение, а за ним – тошноту. Уносит, увы, ненадолго. Едва лишь выдыхаю дурман и захватываю свежий воздух, эмоциональные реакции возвращаются.

      Новый дымовой глоток. Свежая порция морока. Экстренное расслабление.

      Дверь за спиной хлопает. Я не оборачиваюсь. Похрен, кто присоединился.

      Знаю одно: не ОНА.

      Соня никогда за мной не пойдет. Давнее понимание, а все еще способно вызывать скрипучую боль. Остается только усмехаться – разочарованно и одновременно злорадно.

      – Алекс, ты как? В порядке?

      Даже не смотрю на нее. Хватаю за руку и подтягиваю к перилам. Сажаю на мраморное ограждение. Зажимаю сигарету зубами и начинаю расстегивать брюки.

      Влада не шевелится до тех пор, пока я не раскатываю по члену презерватив.

      – Здесь же… – нервно заглядывает мне за спину. Через стеклянные двери отлично просвечивается вся дрянная элита. А у Машталер – воспитание и достоинство. – Могут увидеть.

      Взглядом даю понять пограничное решение: либо сейчас, либо она будет послана на хер.

      Мы могли бы уехать. Да банально спуститься к морю. Но суть ведь не в сексуальной потребности. У меня ее, блядь, не возникает! Просто сейчас критически упал уровень отвращения к себе. Я жажду его восполнить, пока другие, куда более страшные чувства не завладели душой.

      Поэтому здесь. Поэтому вот так.

      Толкаюсь