Верь мне. Елена Тодорова

же не любишь его, – заявляет Георгиев вместо того, чтобы дать мне какие-то ответы. – Знаю, что не любишь. Зачем издеваешься над собой? – он вроде как остается спокойным. Лишь дышит тяжело. И умудряется требовать: – Прекрати эти отношения, Сонь.

      Ну, вообще… Оборзел принц!

      – Прекрати свои, Саш!

      – Полторацкий тебе не нужен, – продолжает методично долбить. – Пошли его на хрен. Я буду тебе помогать. Как раньше. Каждый месяц первого числа – перевод на твоем счету. Со мной не придется работать. Я обеспечу тебя полностью. Сколько скажешь, Сонь… Все.

      Это наглое предложение просто ошарашивает и лишает дара речи. Хорошо, что ненадолго.

      – А взамен что, Саш? Просто интересно… – нервно смеюсь. – Женишься, а меня попросишь быть твоей любовницей?

      Он, к моему стыду, выглядит удивленным, но быстро хватается за предоставленную возможность.

      – А ты бы согласилась? – приглушенно бьет вопросом на вопрос. И зачем-то оповещает: – Я с Владой с мая не спал.

      Что еще за бред?!

      Женится, но не спит? И не планирует?

      – Между нами не может ничего быть, – не знаю, каким чудом мне удается вернуть себе самообладание и сказать это сдержанным тихим тоном. – Ты знаешь, что дело не во Владе и не в Полторацком. Даже если не станет их, мы не будем вместе.

      Печальная правда. Горечь всей моей жизни. Но это так. Нет смысла плакать и биться в судорогах боли.

      И Георгиев это тоже понимает. Сразу же отступает. Далеко отшагивает. Вижу лишь общие очертания его фигуры.

      – Да, верно, – отзывается мрачно. – Хрен знает, о чем подумал… На секунду допустил мысль, что ты готова попробовать снова.

      И эта чертова мысль захватывает меня. Парализует. Лишает возможности говорить и думать. Секунда за секундой бегут, собирая целую минуту, а может, и того больше… А мы все молчим.

      Надо же… Надо что-то сказать… Надо!

      Шагаю к нему, обхватывая себя руками. В надежде поймать взгляд, не останавливаюсь, пока не оказываемся друг к другу вплотную.

      – Что ты почувствовал, когда получил подтверждение, что измены не было?.. Когда понял, что сам все разрушил? – тихо выдыхаю я.

      Наверное, это жестоко – спрашивать подобное. Но я не могу не спросить. Мне нужно понять.

      В Сашиных глазах появляется блеск. Он не дышит. И не моргает. Смотрит на меня сквозь это стекло долгое-долгое мгновение.

      – Я умер, – хрипит он. – И больше не воскресал.

      По моей спине рассыпаются жгучие, как язвы, мурашки. От затылка и до самых ягодиц. Не скрывая этого, позволяю телу вздрогнуть.

      – Ты вспоминаешь?.. Иногда… Нас… – шепчу едва слышно.

      Звуки улицы в разы громче.

      – Мне снится, – выдыхает Георгиев так же тихо. – Каждую ночь.

      И снова его ответ вызывает у меня острую дрожь. На этот раз по всему телу она разлетается.

      – Еще… Есть одна песня, – говорит он отрывисто. – Я слышу в ней нас.

      – Скинешь мне?

      – Угу, – выдает он.

      И со вздохом поднимает взгляд куда-то выше моей головы.

      – Мне пора возвращаться, –