.

длится это недолго. Он подается назад и выходит из меня. Легкостью и свободой наслаждаюсь ничтожное мгновение, потому как Андрей сходит с кровати и командует:

      – В душ пойдем.

      Едва ступаю в душевую кабину, Рейнер заталкивает меня в угол. Неосознанно опускаю взгляд вниз и застываю. Он в моей крови. Из меня же его семя вытекает. Обменялись. Это ведь должно было что-то значить… А не так…

      Встречаемся глазами, и я неосознанно начинаю плакать.

      От стыда и какого-то непереносимо острого чувства одиночества. Хочется, чтобы кто-нибудь обнял и утешил.

      – Настолько плохо?

      Физическая боль притупилась практически сразу, но я вру, усиленно кивая, чтобы не догадался о моих истинных чувствах. И все же по глазам вижу, что догадывается… Каменеет, дыхание задерживает и отворачивается.

      – Давай. Мойся. И спать пойдем. Завтра будет легче, – голос такой холодный, ледяным ознобом накрывает.

      Отворачиваюсь и, продолжая незаметно глотать слезы, намыливаюсь. Весь процесс купания проходит в режиме тишины. Слух забивает только монотонный шум воды.

      Почему я? Почему он? Почему так?

      Хочу… Нет, обратно домой я не особо рвусь. Эта мысль настолько поражает мое неокрепшее сознание, что слезы пропадают.

      Со мной явно что-то не так… Как еще объяснить полученное, вопреки здравому смыслу, удовольствие?

      В спальню возвращаемся так же молча. Я ложусь на свою половину, отворачиваюсь, укрываюсь одеялом едва не выше носа. Но согреться не получается. Меня трясет, аж зубы стучат. Это, конечно же, нервное напряжение выходит.

      В спину дополнительной волной мурашек прилетает жесткий голос Андрея:

      – Ты перестанешь?

      – Не могу…

      Шумный раздраженный вздох, и он, придавливая своей тяжелой рукой, неожиданно подтягивает меня к себе. Я пищу и протестую, решая, что он вздумал повторить.

      – Замри, – цедит он, грубо укладывая меня себе на грудь.

      Это непривычно, неприятно и даже странно. И вместе с тем мне сходу становится тепло. А еще… ощутимо легче.

      8

      Рейнер

      – Как вообще? – Сауль откладывает папку с договорами и стопорится на мне взглядом. – По морскому экспорту сам вижу. Как с остальным?

      – Да как… Снова грузопоезда с кругляком[!Кругляк – лес, необработанная древесина.!] на китайской границе мурыжат, – выбивая из пачки сигарету, поднимаюсь и отхожу к окну.

      Саульский с привычным хладнокровием прослеживает мое перемещение. Задумчиво кивает и следом из-за стола выходит.

      – С нашей стороны? – подкуривая, в окно смотрит.

      – Угу, – глубоко втягиваю едкий дым.

      – А что с документами? Порядок?

      – Все доходы легализировать нельзя, – достаточно прямо отвечаю я.

      Саульский усмехается и качает головой.

      – Да, нельзя. Поэтому, когда ты у меня пять лет назад ссуду брал, я тебе советовал, в какие сферы лучше вложиться и где проще всего наращивать капитал.

      Знаю,