Город Черных фантомов. Дея Нира

ванной мальчик открыл напор холодной воды, чтобы промыть глубокие царапины, и поморщился, когда в ранках снова запекло. Здесь же в зеркальном шкафчике он обнаружил несколько склянок с антисептиками. Макс сделал несколько глубоких вдохов и выдохов, прежде чем приложил пропитанный йодом кусок марли к руке. Ранки так и вспыхнули огнем, и он сцепил зубы, чтобы не застонать.

      Проклятая птица!

      Откуда только она взялась?

      Ночь выдалась беспокойной.

      Сперва Макс долго не мог уснуть, ворочаясь с боку на бок. Ранки, хоть и не слишком глубокие, противно пощипывали и ныли. Каждая царапина из восьми оставленных когтями зловредной птицы, воспалилась и покраснела. Приходилось искать удобное положение, чтобы лишний раз не тревожить поврежденную конечность. Незадолго перед рассветом удалось провалиться в сон, который принес лишь ощущение тревоги и безысходности.

      Он снова сидел на крыльце, как это случилось накануне. Только кругом надвигалась беспросветная тьма, будто густое черное облако. Мальчик чувствовал чужое присутствие, но не мог и сдвинуться с места, чтобы убежать. Не получалось даже закрыть глаза, чтобы не видеть плотный клубящийся туман. И вот снова мелькнула страшная тень: сверху камнем упала громадная птица, размахивая смоляными крыльями. Ее приоткрытый хищный клюв переливался стальным блеском и целился в застывшего подростка, грозя впиться в него.

      Но в последнее мгновение ворон внезапно остановился, нависая над своей жертвой, словно передумал нападать. Угольно-фиолетовые крылья стали удлиняться, закрывая тело ворона целиком, пока не превратились в широкий плащ, сотканный из тысячи матовых перьев.

      Грозный клюв исчез, уступив место крючковатому острому носу: теперь перед Максом стоял незнакомый старик в длинной темной робе. Он протянул вперед свои жилистые крючковатые пальцы с острыми длинными ногтями и щелкнул ими перед мальчиком. Тот, ни жив ни мертв, не мог отвести глаз от этого страшного старика, который уставился на него немигающим взглядом под кустистыми черными с проседью бровями.

      – Тебе, юнец, жизнь стала не мила? – проскрежетал старик.

      Макс судорожно сглотнул, пытаясь обрести ровное дыхание, но слова застревали у него в горле.

      – Что же ты не смеешься на этот раз? – продолжал старик, щурясь. Его тонкие губы растянулись в усмешке, но глаза оставались холодными и суровыми. – Все еще не веришь в колдовство?

      У Макса в горле что-то заклокотало, но к его испугу, он так и не смог ничего сказать. Старик откровенно забавлялся.

      – Что-что? – он наклонился чуть ближе. – Не слышу. Интересно, отчего же твой язык точно связало прочными нитями? Не знаешь?

      Раздался издевательский смех, напомнивший отрывистое карканье ворона. Лицо старика исказилось устрашающей гримасой и смех резко оборвался.

      – Не смей переступать границу! – яростно прошептал он. – Иначе пеняй на себя. Знай свое место!

      Наступающая отовсюду тьма нахлынула отовсюду тяжелыми волнами, захлестывая и мальчика,