Восемь пуль людоеду. Николай Иванников

им не мешал.

      Плохиш остался жив. Его немедленно увезли в больницу, где он и провел весь последующий месяц.

      Тошка и раньше был не слишком разговорчивым подростком, а после этих соревнований стал попросту замкнутым. Его отношения с сестрой с той поры изменились – теперь Ирина не относилась к нему, как к младшему братцу, которого раньше называла не иначе как «раздражающим фактором». Теперь они стали равными, хотя и нельзя сказать, что между ними завязалась дружба.

      Секция бокса центральной спортивной школы после Тошкиного финального боя была лишена всех заработанных очков, команда не вошла даже в пятерку лучших. После длительного расследования Роман Макарович был уволен с работы, а Тошку не раз навещал следователь и задавал много вопросов. Тошка в основном молчал.

      Однажды он навестил Романа Макаровича прямо у него дома. Тренер был небрит, сер, а в квартире стоял тяжелый алкогольный дух.

      – А, Тошка, – сказал тренер, покачиваясь. – Проходи, будь как дома.

      – Я ненадолго, – Тошка прошел в комнату, озираясь. Обстановка была спартанской – Роман Макарович был холостяком и не слишком заботился о порядке в квартире.

      – Чай будешь?

      Тошка повел плечом – чаевничать в подобной атмосфере было выше его сил.

      – Нет, спасибо. Я просто зашел попросить прощения.

      – Прощения? За что?

      – За то, что я так подвел вас.

      – Чушь, – Роман Макарович отмахнулся. – Потом мальчишки мне рассказали, почему ты так поступил. Ты все сделал правильно.

      – Значит, вы на меня не обижаетесь?

      – Конечно, нет, малыш, не говори ерунды. На твоем месте я поступил бы точно так же. А если нет, то стал ненавидеть бы сам себя. Тут и говорить не о чем.

      – Правда?

      – Конечно, правда. Я вообще никогда не вру, малыш.

      Тошке сразу же стало легче.

      – Это хорошо, – сказал он. – Тогда я пойду?

      – Ну, если ты торопишься…

      Тошка заулыбался.

      – Вообще-то, чай не такая уж плохая идея, – сказал он.

      Глава 5 (1993 год)

      Этот сон приснился ему под утро и был похож на кошмар. Он видел мертвую женщину, лежащую на мокрой земле, видел ее растрепанные волосы, перепачканные в грязи, видел вытаращенные глаза, в которых навсегда застыло выражение ужаса и страдания, видел окровавленный рот, чуть приоткрытым, словно в последний момент жизни женщина собиралась что-то сказать, но смерть не дала ей сделать этого. И еще он видел свои собственные перемазанные кровью пальцы, рвущие еще теплую, но уже мертвую плоть, слышал хруст выворачиваемых суставов и резиновый скрип, с каким зубы пережевывали плохо прожаренное несоленое мясо…

      Другому это могло показаться страшным бредом. Но он-то знал, что это не так.

      С тоскливым криком он вскочил с кровати. По лицу стекали холодные капли, одеяло насквозь было пропитано потом.

      «Сейчас все пройдет, – подумал он. – Это всегда проходит. Это только сначала страшно до судорог, а через минуту