Восемь пуль людоеду. Николай Иванников

за Плохиша, но какая-то невероятная сила выдернула ее из седла и отбросила в сторону. Кувыркаясь, она пролетела еще несколько метров и остановилась.

      Сознание она не потеряла. Она не раз ударилась головой о дорогу, но на ней был шлем, и это спасло ей жизнь. При последнем ударе шлем в конце концов слетел и откатился в сторону, а Ирина сразу же вскинулась. Бегло осмотрела себя. Кожаная куртка разорвана, из драного рукава стекает густая кровь, в темноте кажущаяся черной, плечо горит. Кости гудят, но, кажется, переломов нет.

      В эту секунду со стороны моста донеслись крики, и Ирина тут же забыла о себе. С усилием встав на ноги, она повернулась к мосту. И сразу же поняла, что произошло. У моста шла драка. Вернее, дракой это можно было назвать с большой натяжкой – шестерых мотоциклистов Плохиша, выбитых из седел, избивали человек десять, били жестоко и методично – дубинками, железными цепями, нунчаками.

      Ирина заметалась. «Где Вадик? Где он?» Она сделала решительный шаг к мосту, под свет фонарей, но сразу же остановилась. Снова отшатнулась назад, в темноту. Никто ведь не посмотрит, что она девушка, для них она такой же враг, как и все остальные, и поступят с ней соответственно… Цепи и нунчаки – удары ими она не выдержит, их и парни не выдерживают, а у нее кости тонкие, хрупкие, лопнут при первом же ударе. Ее убьют и даже имени не спросят.

      Стало очень страшно. Но не только за себя. И за Вадика тоже. Возможно, тем, кто устроил здесь на них засаду, и неизвестно еще о происшедшем двадцать минут назад побоище в их районе, но… А если уже известно? Если они готовы сейчас на все, даже убивать?

      Ирина совсем растерялась. А у моста по-прежнему шла бойня, сопровождаемая криками и звонкими металлическими ударами.

      «Ну где же Вадик, где?!» – Ирина все еще ни на что не могла решиться. Ее начинало трясти, даже боли она уже не чувствовала. Инстинкт самосохранения заставлял ее бежать отсюда – спрыгнуть в черный кювет слева, скатиться вниз по мокрой траве, а там бегом вдоль оврага в ближайшую рощу, где ее уже не найдут, но мысль о Плохише не давала ей сдвинуться с места. У моста его почему-то не видно, впрочем, там вообще не разобрать, где кто, – свалка, а мотоцикл все еще лежит где упал и, кажется, горит. Вероятно, из бака вылился бензин и вспыхнул, а вскоре пламя охватит и весь мотоцикл.

      «Мамочка, мама!.. Его убьют, убьют…»

      Вдруг сбоку к ней метнулась большая тень. Она машинально отшатнулась, закрывшись руками, почувствовала, что кто-то схватил ее за куртку и отшвырнул к кювету. Ирина коротко вскрикнула, но сильная рука тут же зажала ей рот.

      – Тише, не ори. Это я.

      Плохиш… Лицо разбито, волосы слиплись от крови. Но – живой.

      – Все, уходим отсюда. Плохо нам придется, если поймают…

      – А как же ребята? – слабо спросила Ирина, хотя ей было глубоко плевать на всех этих подонков, которыми окружил себя Плохиш. Но чувствовать себя предателем она не хотела.

      – Выкрутятся. Сейчас мы им ничем помочь не сможем, только сами пропадем. Надо