В закрытом гарнизоне-2. Валерий Николаевич Ковалев

вечера занимаемся практикой сыска и перенимаем опыт старших коллег. А после возвращаемся в гостиницу, переоблачаемся в гражданку и, прихватив Вовкин «Зенит», до трех утра знакомимся с достопримечательностями Северной Пальмиры.

      После трех лет службы в забытых богом полярных гарнизонах, город Петра кажется нам сказкой, и мы не перестаем им восхищаться.

      Уже самым тщательным образом обследованы Эрмитаж, равелины Петропавловки и Петродворец, посещены «Аврора» и Кронштадт, совершены плавучие экскурсии по Неве и пешие по питерским рюмочным.

      Сейчас второй час ночи, но светло как днем. С берега веет легкий бриз, нанося запахи деревьев и цветов, бескрайняя, сливающаяся с горизонтом гладь залива призрачно искрится, ощущение нереальности.

      Мы расслаблено сидим за столиком кафе морского трамвайчика, который попыхивая дизелями тихо чапает в сторону Кронштадта, пьем холодное до ломоты в зубах «рижское» и любуемся окружающим пейзажем.

      В носу, под звуки льющейся их динамика музыки, лихо отплясывает группа питерской молодежи, судя по всему студенты.

      У моря, у синего моря,

      Где чайки плывут над волною,

      Где солнце светит лишь для нас с тобой,

      Целый день, поет прибой!

      несется над залвом и нам хорошо. Вот так бы плыть и плыть без остановки.

      – Да, щелкнув зажигалку и закурив очередную беломорину, мечтательно говорит Василий. – Вот из-за таких минут и стоит жить.

      – Ага, – щуря кошачьи глаза на длинноногих девчонок в мини, – поводит широченными плечами Вовка. – Ленинградки красивее москвичек. И трахаются лучше.

      – Циник ты, однако, Вова, – обижается Нечай. – Я имею в виду вот все это. И делает театральный жест над головой.

      – А, это, – бормочет Мазай. – Согласен. И идет знакомиться с очередной девчонкой.

      – Не обращай внимания, Васек, – хлопаю я приятеля по плечу. – Дед же служил на торпедных катерах, а там сам знаешь, скорость, тряска, ну и остались одни инстинкты.

      – Это точно, – бурчит Нечай, и мы заказываем еще пива.

      Спустя час мы бредем по набережной в сторону Исаакиевского собора. На пустынных проспектах сонно мигают отключенные светофоры, но кругом людно. Мимо пропархивают веселые стайки молодежи, неспешно шествуют пожилые пары, группами проходят иностранные туристы, откуда-то доносится звон гитары и песня Окуджавы.

      – Интересно, где мы сегодня будем питаться, – зевает Вовка. – Уже воскресенье, а в гостиничном кафе выходной.

      – Ох и любишь ты дед земные утехи, – сокрушенно вздыхает Вася. – Найдем. Лучше впитывай красоту великого города. Тут жили и творили такие люди!

      – А я и впитываю, – делает стойку на руках Мазай и, пройдя метров десять вниз головой, снова встает на ноги. – Но жрать все равно хочется.

      – Не бузи, Вова, – тут тебе не спортзал, назидательно говорю я, и мы весело смеемся.

      Минут через десять мы останавливаемся у памятника Медному всаднику и в очередной раз с интересом его разглядываем.