Вы его видели, но не заметили. Геннадий Олейник

и всех их объединяло одно – нездоровая тяга к унижению таких, как я. Один раз у меня на глазах сильно избили женщину, да так, что у нее остановилось сердце. А приведя ее в сознание, служивые отвезли ее к реке и выкинули. Еще один раз на меня и Белицкого повесили взлом с проникновением в магазин. Хотя на самом деле я нечаянно рухнул на дверь, выбив стекло из рамы. Тогда я отсидел шесть месяцев, Белицкий – четыре. А совсем недавно, до того, как я нашел укромное место за теплогенератором, меня и группу товарищей, с которыми мы ночевали в одном из заброшенных домов на отшибе города, полночи гоняли патрульные из одного конца здания в другой просто смеха ради. Если кто-то падал, ему помогали подняться дубинками и твердыми носками сапог.

      – Когда пойдешь в сортир? – старлей повторил вопрос.

      – Сейчас. Благодарствую.

      Подходя к двери камеры я заметил, как по коридору в сторону кабинета, где я давал показания, прошел знакомый мне человек. То был Болт – один из помощников Слесаря. Занимался он тем, что патрулировал улицы, собирал дань и смотрел, чтобы никто не посягал на чужие точки. Болт и ему подобные знали наш сектор так хорошо, как никто другой. Им были известны все точки обитания бездомных, и каждого они знали в лицо. Удача, которая никогда не была моей спутницей, наконец-то мне улыбнулась.

      – Болт! Эй, Болт! Это я, Моне. Передай Слесарю, что я здесь. Передай ему. Пусть вытащит меня. Слышишь! Это я, Моне!

      Я не знал, разглядел ли меня Болт, но услышал уж точно: он обернулся и даже успел бросить взгляд в мю сторону прежде, чем я скрылся в камере.

      – Кому ты кричал? Адвокату? – ко мне пододвинулся опрятно одетый мужчина.

      – Вроде того.

      – Он вытащит тебя?

      – Буду надеяться.

      Мужчина оглядел меня с ног до головы, а потом протянул руку.

      – Игорь.

      – Моне, – я крепко сжал его руку.

      В его сдержанной улыбке неожиданно для себя я уловил неподдельную искренность. Он принялся расспрашивать про адвоката, а я рассказывать про сектора, про Магистра, про Слесаря и Болта и про многое другое.

      – То есть городские районы поделены на сектора, которые мы обычно называем микрорайонами.

      – Верно.

      – И этот сектор – Черташинский, потому что находится вокруг Черташинского рынка?

      – Да. Чертовка – его сердце.

      – А ты раньше жил в подземке на Тимирязевской?

      – Так. Это почти на границе сектора.

      – Удивительно. Я столько раз там проходил и никогда тебя не замечал.

      – Нас многие не замечают. Для большинства мы не существуем. Обратить на нас внимание – значит, признать, что мы есть, что мы – проблема, которая существует, несмотря на старания тех, кто стоит выше нас, разобраться с ситуацией. Хотя разве они разбираются, помогают? Вот Магистр помогает.

      – Магистр – это хозяин сектора?

      – Он его глава. У нас нет хозяина, мы свободные люди.

      – Но вы должны платить ему за возможность попрошайничать.

      – Мы не попрошайничаем.