Иоланта. Первая и единственная. Наталья Владимировна Селиванова

психику, а через нее и поведение. Этический отдел был против внедрения чипов, но главы оставшихся на карте мира стран проголосовали «за» и проект был принят и запущен.

      – А кто был «против», что сделали с ними? – тихо говорит Сесилия.

      – Поскольку решение касалось всего общества, всех несогласных выселили за стены городов, в так называемые «дикие земли», им пришлось выживать самим без помощи общества. Они также были лишены процедуры остановки возраста, поскольку она появилась позже. И со временем все они вымерли. Насколько я знаю. Постоянно ходят слухи о выживших, но это скорее легенды.

      Студенты тихонько переговариваются. Преподаватель разводит руками.

      – Чрезвычайные обстоятельства требуют жестких решений. Процесс чипизации стал носить название «перезагрузка», поскольку в результате появился новый человек – добрый, сострадающий, заботливый, любящий. И мир тоже изменился. С лица Земли исчезли войны, конфликты разрешались мирно, люди почти перестали ссориться…. Ну вы и сами можете посмотреть вокруг…. На сегодня всё. Задание для вас на следующий урок – биография Макса Волкова. Это был неординарный человек и биография у него была такая же.

      Мы выходим с Сесилией из аудитории. Меня останавливает какой-то высокий парень.

      – Лан, не хочешь сегодня сходить в кафе «Пушкин». Там чтецы будут….

      Я резко оборачиваюсь к нему.

      – Катись ты колбаской по Малой Спасской, понял?! – зло обрываю его я, не дав даже договорить.

      – Ого! Не знал, что ты такая резкая! А что такое Малая Спасская?

      – Место, откуда не возвращаются.

      Обиженный парень уходит.

      – Лан, что это за поговорка такая? Никогда не слышала.

      – Вычитала где-то. Само как-то выскочило.

      – Может, простишь Альберта? Уже два месяца дуешься. Что он такого сделал?

      – Сила, есть вещи, которые я не могу простить, понимаешь? Сколько бы не прошло времени.

      Сила остановила транслятор. И снова я стою посередине комнату в замешательстве, снова в моей голове вопросов больше, чем ответов. Мы с Силой присаживаемся на мою кровать.

      – А если войти в воспоминание, где мне восемь лет?

      – Снова станешь девочкой.

      – Слушай, Сила, так ведь можно сколько угодно зависать в приятных воспоминаниях, да? И вообще оттуда не вылазить?

      – Есть такая опасность, поэтому психокорректоры рекомендуют не крутить воспоминания больше часа в день. Некоторым особо злостным зависателям блокируют просмотр чипа, чтоб они жили в настоящем, а не в прошлом…. Так что ты такое не можешь простить Альберту?

      – А я помню? – я пожала плечами.

      И вдруг поймала себя на мысли, что есть что-то меня беспокоит даже больше, чем стертые страницы моего прошлого. Поняла – что. Это – непреодолимое желание предупредить Диму об опасности. Об этом планируемом жестоком вмешательстве в то, что он ценит превыше всего. Свою личность, свою свободу быть тем, кто он есть. Я должна предупредить скоморохов. Но как выйти