Штык ярости. Южный поход. Том 1. Алим Тыналин

Вот ключи от дома, а вот от тайника, сразу видно. Вот туда-то ты нас и отведешь, лазутчик, понял?

      Городовой взял презервативы.

      – А это что такое? Сдается мне, тоже для шпиёнства это.

      Он понюхал, уловил аромат клубники и добавил:

      – Хотя, может и семена какие. Видать, урожаи наши погубить решил, окаянный.

      – Как же, семена, – не удержался я. – Для хранения семян, вот так вернее будет.

      – Цыц, крыса! – шикнул комиссар. – Мы с тобой еще разберемся. Отведи его, Паша, под замок. Мы пока придумаем, как дальше быть.

      Городовой отвел меня в зарешеченную комнату и запер дверь. В итоге, первые мои попытки разобраться в окружающем мире привели меня, можно сказать, в тюрьму.

      Глава 3. Заморский соглядатай

      Каморка, куда меня заперли, оказалась тесной, с небольшим оконцем, куда не пролез бы и ребенок. Я сел на старую скамейку у стены и призадумался о своей горькой участи.

      Как я уже говорил, в душу мою закрались смутные подозрения, что все это не совсем видения моего воспаленного мозга. Ведь если бы это было так, я бы мог воздействовать на реальность силой мысли. Или получил бы хоть какие-нибудь подтверждения иллюзорности происходящего. Пока что фактом оставалось только то, что меня заперли в кутузку павловских времен и принимают то ли за психа, то ли за агента иностранной разведки.

      Так и не придумав ничего в утешение, я решил ободриться мыслью, что изучение обустройства имперских тюрем и расследования преступлений само по себе дает богатый материал для открытий. Но сидеть на жесткой скамейке было неудобно, мое голодное брюхо недовольно урчало, а еще я обнаружил на стенах клопов. Все это служило слабым утешением для невольного исследователя российской истории.

      Впрочем, когда за окном стемнело, солдат принес мне овощную похлебку с хлебом. Я поужинал, воспрял духом и позволил спросить у солдата:

      – Что теперь со мной будет? Меня выпустят?

      – Молчи уж, крыса иноземная, – пробурчал солдат и ушел, звеня ключами.

      Из дальнего помещения я услышал знакомый ор комиссара. Делать было нечего, я вытянулся на узкой скамейке и постарался уснуть, несмотря на то, что твердые доски давили мне в спину.

      Поначалу заснуть не удавалось. А потом я все-таки забылся и увидел странный сон.

      Над равниной мерцало тусклое пятнышко багрового солнца. Внизу, в предрассветном тумане, две армии выстраивались в боевые порядки. Слабые лучи отражались от тысяч штыков и сабель.

      Я глядел на армии сверху, будто летел над ними быстрым коршуном. Кроме того, думал я, если сейчас внизу завертится кровавая мясорубка, лучше места, чем небо, не найти.

      Загрохотал гром, и только погодя, заметив облачка пороха внизу у пушек, я понял, что это заговорила артиллерия. Небо оказалось не таким уж и безопасным. Ядра со свистом пролетели мимо. Потоком воздуха меня сбило и завертело.

      Внезапно я возник в том месте, где желал очутиться меньше всего – на земле, как раз когда началась грандиозная