Дело шести безумцев. Элла Чак

к Максиму были иными. Чем-то невыносимо притягательным, саморазрушающим и адским. С ним во мне вспыхивала та запретная сторона, которую я боялась обнаружить.

      Не из-за обычного страха, как боятся нормальные люди.

      А из-за страха, что мне понравится оказаться на той стороне… где-то за пределом, куда меня зовут Ира с Мирой. Где-то там, где я больше не буду собой.

      Я должна была решить, готова ли вместо полета в небо с Костей рухнуть в преисподнюю с Максом? Готова ли я стать его Гекатой – богиней ядов и ночных кошмаров?

      Не зря же Алла назвала так своего хорька, которого я забрала себе. Что, если Алла знала? Она знала, что Геката окажется со мной. Или что я окажусь Гекатой, влюбившись в Макса.

      Какие катастрофы я притяну, приблизившись к нему?

      Понимая теперь Аллу чуточку больше, я бы сказала, что таков был ее план с самого начала. Она знала, Макс привяжется ко мне. Вместо ролевой игры по плану Аллы начнется игромания, в которой останется одна лишь мания зависимости. И бросить игру Максим смог, только бросив меня.

      Исчезнув, пропав, стерев все, что мы когда-то пережили.

      Он отпустил меня, как я отпустила Костю к его подставной невесте, ставшей теперь его реальной девушкой. Костя жил под новым именем Кирилл и любил Машу с ее дочкой Лией. Вместо детектива со мной он выбрал мелодраму с ней.

      Выбрал семью, где «семь» означает жизнь, я же выбрала расследование плюс-минус шести смертей, пока их не стало семь.

      Я сделала все, чтобы раздобыть противоядие для Кости, но большее, что я могла для него сделать, – дать выбор.

      Он выбрал чье-то небо, а я выбираю свою преисподнюю.

      Противоядие из оранжереи Аллы до сих пор поделено на две части. Одна в серебряном кулоне всегда у меня на шее. Вторая в таком же, но золотого цвета спрятана в моем столе в Нижнем Новгороде. Миллиметровый мост между мной и Костей – тоньше волоска, тоньше нитки, тоньше паутинки, но мне он нужен. Мне нужен этот мост, чтобы не забыть дорогу в небо, где когда-то я была чуточку и так недолго счастлива.

      Прошло достаточно времени, чтобы я убедилась – Костя счастлив с новой журавушкой и ее птенчиком. Я не браконьерша, которая подкрадется и пыхнет в лицо Кости пыльцой: «НА! Получай свою память обратно! Живи теперь с этим как хочешь! Мучайся, как все мы!»

      Пора было перестать мучить и Максима.

      И себя.

      – Ты не можешь уйти, – убрала я руки с его лица, наслаждаясь тем, что он не жмурится, как некоторые, и не отводит взгляда. Наоборот, страстно желает меня видеть. – Не сейчас. Не так. Не раньше, чем мы поговорим.

      Я все еще держала его за запястья. Подняв руку, он поцеловал мою ладонь в тыльную сторону.

      – Верну водителя, – потянулся Максим к мобильнику. – Здесь недалеко ресторан. Можем там поговорить.

      Разжав руки, я отпрянула.

      – Что? Нет… я не пойду в ресторан… я не могу… там же бокалы… а еще ложки…

      – Ложки? – вытянул он руку, не давая мне отступить слишком далеко. – Кира, о чем пойдет речь? Ты не… Если ты скажешь, что выходишь замуж… скажи сейчас, пока я трезвый.

      – А