Девочка с птицами. Юлия Лим

ты че тут застрял? Так уже рассвет наступит! – врывается в разговор Тёмка.

      Вздрагиваю позвоночником. Чувство, будто у меня, как у кошки, шерсть встала дыбом.

      – Не видишь, я разговариваю?! – возмущенно шиплю я.

      Тёмка озирается и возвращает на меня внимательный взгляд.

      – С кем?

      Теперь уже оглядываюсь я. Зори нигде нет.

      – Ты ее спугнул, – бормочу, насупившись, и торопливо иду к дому, чтобы Тёмка не заметил моего смущения.

      – Кого? У тебя тут что, типа свидание намечалось? – шлепанцы Тёмки шуршат камешками и песком прямо за мной.

      Как же он иногда раздражает!

      – Ладно, план такой, – Тёмка хватает меня локтем за шею и придвигает к себе. – Как он пойдет умываться, напихаем ему в кровать черешню. Вечером завалится спать и все передавит. Вонища будет, жуть!

      – Нам вообще-то всем в этой вонище спать потом.

      – Да пофиг. Главное отомстить.

      – А моей бабушке ты простыни попортишь.

      – Да отстираю сам! Че нудишь? А если не отстираю, новые куплю и подарю на свои карманные!

      – Слушай, – выворачиваюсь из локтевого хвата и вдыхаю свободнее. – Может, ты от него отстанешь? Просто забей. Он вроде не такой плохой пар…

      – Не переходи черту, – обрывает Тёмка грозным тоном. Голос у него недавно начал ломаться, и иногда он звучит как рычащий волкодав. – Он первый покусился на мое и должен получить по заслугам.

      – Тогда у меня есть условие.

      – Какое?

      – Когда будет свободное время, мы пойдем к владельцу черешни и извинимся.

      – Пф-ф! – облегченно смеется Тёмка. – Я уж думал, ты что-то посерьезнее предложишь, – он похлопывает меня по плечу и идет к дому. – Пошли, надо дождаться, пока новичок с Лёнькой уйдут, и заняться делом.

* * *

      Мы подбрасываем черешню под подушку, простыню и одеяло Руслана. Тёмка сияет улыбкой и довольно отряхивает руки. Я протираю саднящие ладони антибактериальной салфеткой и смазываю ранки зеленкой. Мама дала с собой пузырек с ней и йодом. Сказала, что эти два «зелья» самые эффективные.

      – Пошли в волик поиграем. Мне Гусара подразнить надо, – зовет Тёмка.

      – Иди. Я тут побуду, – показываю ему блокнот и заваливаюсь на спину на кровать.

      – О-о, неужели наш писатель собрался таки что-то написать? – Тёмка тычет меня кулаком в бок, а я легонько пихаю его пяткой в зад. – Ладно, соскучишься, приходи. Да и ты вроде как поплавать собирался.

      – Да-да, – лениво отмахиваюсь, постукивая ручкой по бумаге.

      Чтобы что-то описать, нужно это представить… Или лучше сказать вспомнить? Закрываю глаза, расслабляюсь. Воображаемый шум прибоя помогает перенести беспокойные мысли в уголок подсознания.

      Волосы цвета подсушенной апельсиновой корки. Глаза… глаза, кажется, такие же чистые, как летнее небо в безоблачную погоду. А веснушки по всему лицу рассыпаны, как муравьи, но от них совсем не противно. Острый, как кончик вафельного рожка, подбородок, сужающий ее лицо…

      – Чего лыбишься? –