Люди искусства. Светлана Игоревна Бестужева-Лада

он так неосторожно

      Был красотою соблазнён?

      Зачем надеждою тревожной

      Он упивался, ослеплен?

      И как не знать ему заране,

      Что все кокетки холодны.

      Что их могущество в обмане.

      Что им поклонники нужны.

      …………………………………

      Она лишь слепок божества!»

      Почти не знавшая настоящей жизни молодая девушка удивительно точно описала истоки будущей трагедии Пушкина. Как знать, что произошло бы, сделай Пушкин предложение Додо, а не Натали. Но Дантеса и Черной речки точно бы – не было.

      «Ее чувства были не по нашим меркам», – признавался брат Додо, Сергей Сушков, отмечавший, кстати, что его сестра «далеко не была красавицею в общепринятом значении этого выражения. Она имела черты правильные и тонкие, смугловатый цвет лица, прекрасные и выразительные карие глаза, волосы черные, выражение лица чрезвычайно оживленное. Подвижное, часто поэтически-вдохновенное, добродушное и приветливое лицо; рост ее был средний, стан не отличался стройностью форм. Она была привлекательна, симпатична и нравилась не столько своей наружностью, сколько приятностью умственных качеств. Одаренная щедро от природы поэтическим воображением, веселым остроумием, необыкновенной памятью, при обширной начитанности на пяти языках, она обладала замечательным даром блестящего разговора и простосердечною прямотою характера при полном отсутствии хитрости и притворства, она естественно нравилась всем людям интеллигентным».

      Да, она была очаровательна, романтична, но не только эти черты собирали вокруг Евдокии Петровны толпы поклонников. Не о юной светской красавице думал, например, Николай Огарев, едва не каждый день приезжавший в дом на Чистых прудах. Общность взглядов, мыслей, литературных увлечений казалась дороже всего остального.

      Первым опубликованным стихотворением юной девушки стал «Талисман». Князь Пётр Андреевич Вяземский посещавший дом её родных случайно увидел тетрадь, без ведома девушки переписал стихи и отправил в Петербург Дельвигу, который и поместил их в своем альманахе «Северные цветы» 1831 года с подписью «Д…а».

      «Есть талисман священный у меня.

      Храню его: в нем сердца все именье,

      В нем цель надежд, в нем узел бытия,

      Грядущего залог, дней прошлых упоенье.

      Он не браслет с таинственным замком,

      Он не кольцо с заветными словами,

      Он не письмо с признаньем и мольбами,

      Не милым именем исполненный альбом,

      И не перо из белого султана,

      И не портрет под крышею двойной…

      Но не назвать вам талисмана,

      Не отгадать вам тайны роковой.

      Мне талисман дороже упованья,

      Я за него отдам и жизнь, и кровь:

      Мой талисман – воспоминанье

      И неизменная любовь!»

      Ее брат и самый точный биограф писал впоследствии:

      «Она обладала редкою, замечательною легкостью сочинять стихи, и многие из ее мелких стихотворений