Окна. Сергей Владимирович Еромирцев

сродни воспоминаниям,

      Когда вечерней призрачной порой

      К нам память возвратится из изгнания —

      Неисправимый отрицательный герой.

      Оранжевый, ты – фильтр сигареты,

      Изжёванный задумчивой ухмылкой.

      Где в мыслях: «Как ты? Где ты? С кем ты?»

      А наяву – наедине с бутылкой.

      Оранжевый – из детства мандарины,

      Щемящий душу новогодний запах.

      Блестят огнями Невского витрины,

      И серебрится снег в еловых лапах.

      Оранжевый – отчаянная небыль,

      Когда, уставший, покурить присяду

      У изголовья каменного неба

      Гранитного гиганта Ленинграда.

      «Давай лежать последним тёплым днём…»

      Давай лежать последним тёплым днём

      И мять ковры оранжевые будем!

      Назло грядущим леденящим будням

      Давай с тобою навсегда уйдём

      От дел мирских, от суеты, от гонки,

      Бесплодности побед, от маеты,

      Чтоб оставались только я и ты,

      И жизни непроявленные плёнки.

      Давай же, взявшись за руки с тобой,

      Научимся мечтать и удивляться,

      Чтоб беззаботно осени отдаться,

      Из хаты с покосившейся трубой

      Глядеть на мир счастливыми глазами.

      И наплевать на грязный небосвод —

      До лета остаётся только год,

      Заполненный оранжевыми снами.

      «На полях наших сражений лежит снег…»

      В. Поляковой

      На полях наших сражений лежит снег.

      Метели заносят былые следы и раны.

      Время неслышно замедлит бег,

      И залатает наш век – худой и рваный.

      У меня за окном синиц свист.

      Пьяный мороз надувает щёки.

      Исписан холодный февральский лист,

      Последние инеем скрыты строки.

      На крышах у нас – бородой – лёд.

      Дворник замёрзший в рукав дышит.

      А я вдруг заметил – Весна идёт,

      И пятнами чёрными расцветают крыши.

      И я выхожу на подсохший бульвар.

      Динамик орёт бесшабашное буги.

      И ветер разносит зимы перегар,

      И угли грачей раздувает в округе.

      Последняя строчка: «Конец войне!»

      Сломал карандаш и закрыл тетрадку.

      На вырванном с мясом вчерашнем дне,

      Стихотворение – как заплатка.

      Dum spiro spero!

      Нет! Всё не так! Нет лёгкости и смысла.

      Застыл Пегас, кусает удила.

      Зловещий знак – и тишина повисла…

      Мне кажется, что муза умерла.

      Уже не будет лёгкою рукою

      Касаться так горячечного лба,

      Чтобы лилась оттоль сама собою

      Строка её безвольного раба.

      Чтобы душа светилась и взлетала.

      И не спускалась боле с облаков.

      Чтоб целой Жизни – как минуты – МАЛО!

      И тёплый ладан седины веков

      Касался неба пурпурною кистью.

      И отступала чувственность