Окна. Сергей Владимирович Еромирцев

в бой, как говорится, «с марша»,

      И отраженье ссорится со мной!

      Доколе знамя алое восток

      Не развернёт над павшими стенами —

      Воюю я с прошедшего тенями,

      И не пускаю память на порог.

      А за стеной, на кухне полутёмной,

      Смолят себе ядрёный самосад —

      Мой прадед, защищавший Сталинград,

      И дед другой, матёрый уголовник.

      Не приходи

      Звонила Осень. Признаюсь, не ждал.

      Был за мгновенье мир переиначен.

      Я потерял надежду на удачу

      И потому забвения искал

      И ёжился. И, согревая руки,

      Дышал на них. Дышал и не согрел.

      И всё зевал от холода и скуки,

      А вечер постепенно догорел,

      Потух и задушил в объятьях солнце,

      Убил огонь и угли затоптал…

      Я пялился на переплёт оконца,

      Дрожал и думал: «Как же я устал!»

      А в коридоре хлопали дверями

      И звали всё по имени меня.

      Я головой приник к оконной раме

      И любовался угасаньем дня.

      А Осень распиналась о погоде,

      Рыдала в трубку: «Только не молчи!»

      Я промолчал – молчанье нынче в моде —

      Я так себя безмолвию учил.

      А Осень забывалась, забывала

      Попутно пересчитывать цыплят,

      Несла про лёгкий свет, про дым вокзала,

      А я не мог взять в толк: на кой мне ляд?..

      Я оттого грустил ещё сильнее,

      Но Осень заливалась соловьём,

      Что скоро будет глубже и синее

      За окнами прозрачный окоём.

      И в холоде заутренников белых,

      В пустой стерне, в заброшенных стогах,

      Везде она – и жаждущее тело,

      И шёлк паучий в ласковых руках.

      О нежности своей мне пела Осень.

      (Я так когда-то голос твой любил.

      И пил взахлёб из глаз любимых просинь,

      И на руках оранжевых носил).

      Она всё лепетала о подарках,

      Которые в подоле принесёт…

      Я прикурил от сального огарка.

      И бросил трубку – чёрт её поймёт?..

      Тени на воде

      Есть своя прелесть в тихой воде.

      Сонная речка туманом укрыта,

      По берегам невесомы ракиты.

      Скрыт горизонта далёкий предел.

      Нету ни звука. Таинственный сумрак.

      Мысли медлительны. Сонная нега.

      Влажным пятном у овражка – телега.

      Лошадь застыла размытой фигурой.

      Нет на душе ни волненья, ни злости,

      Радости нет. Пустота. Очищенье.

      Миру всему ты даруешь прощенье,

      Вдруг ощущая – в нём мы только гости.

      Странники мы, за плечами котомка,

      Мимопроходцы уснувшего мира,

      Дудка в руках у немого факира,

      Первое слово устами ребёнка.

      Мы – только тени на водах стоящих,

      Здесь, в этом мире без солнца и звука.

      Гости, открывшие двери без стука —

      В сонные