Замороженный. Ева Василькова

до неё мне хорошо знакома – я много раз забирал Ксюшу после уроков. А вот пойти на собрание – это для меня впервые.

      В ожидании учителя разглядываю бумажные осенние листья, расклеенные по классу. И судя по цветам, в которые они выкрашены, это делали либо дети, либо экспрессионисты. Парты в классе маленькие, так что у меня будет ещё один повод почувствовать себя идиотом.

      В толпе родителей второклашек я итак смотрюсь очень странно. Многие мамаши бросают на меня косые взгляды. Я, конечно, собирался одеться на собрание поприличнее, но не нашёл ни одной поглаженной вещи в шкафу.

      Ждать Ксюшку я обычно предпочитаю на улице, чтобы не тесниться в узком коридорчике вместе с этими тётками, но сегодня мне деваться некуда. Стараюсь держаться в стороне от родителей, но ко мне всё же подходит женщина в разноцветном полосатом свитере.

      – Здравствуйте, – говорит она осторожно. – А вы чей…

      – Брат, – помогаю ей закончить предложение.

      Она с облегчением вздыхает.

      – Ксюши Селезнёвой, – говорю я.

      – Вот как? Значит, наши девочки – подружки, – радуется женщина.

      – Вы – Сашина мама?

      – Да, это я.

      – Ваня, – протягиваю ей руку.

      – Надежда. Хотите вместе сесть?

      – Да, конечно.

      В компании Надежды мне становится поспокойнее. Появляется Ксюшина классная, и все рассаживаются по маленьким стульчикам. Собрание начинается со скучных организационных вопросов, но я всё внимательно записываю, чтобы ничего не упустить. Затем учительница переходит к конкретным ученикам.

      – Селезнёва и Потапова, – Тамара Николаевна осматривает класс. – А, вы вместе. Отлично, – говорит она, замечая нас. – Вы знаете, что сделали ваши девочки?

      Мы с Надеждой переглядываемся в недоумении.

      – Положили Кате Коневой в рюкзак живых слизней. Катя плакала всю перемену. Я уж не говорю о том, что все тетради были испорчены, – классная смотрит на нас укоризненно и ждёт объяснений.

      Чёрт, и в кого Ксюшка такая хулиганка? Неудивительно, что мама меня отправила на собрание позориться. Вытираю ладони о джинсы, судорожно соображая, как нужно себя вести в такой ситуации.

      – Тамара Николаевна, – моя соседка встаёт из-за парты, – с девочками мы беседу проведём. Перед Катей и её родителями извинимся. Если нужно, тетради оплатим.

      Я с удивлением смотрю на неё. Никакого стыда, никаких оправданий, никаких криков: «Катя сама виновата». Похоже, Сашиной маме не впервой разбираться с выходками её дочери. Не знаю, что я стал бы делать, если бы был один.

      Учительница удовлетворённо кивает и переходит к другим делам.

      – Какая вы молодец, – говорю я Надежде.

      – У меня ещё два сына, – отмахивается она. – И оба – не паиньки. Подумаешь, слизняки.

      – Вообще-то это я им слизняков поймал, – признаюсь я. – Думал, они поиграют и отпустят.

      – Ничего, – она похлопывает меня по руке. – Надо просто объяснить им, что конфликты так не решаются.

      Ладно, это надо запомнить. Но Ксюха всё же от меня получит!

      Я терпеливо сижу до самого конца, напоследок болтаю немного с Надеждой и обмениваюсь