Злая любовь. Светлана Игоревна Бестужева-Лада

даже ничего о нем знать.

      Она сделала несколько шагов по направлению к двери.

      – Вы уже уходите?

      – Да, мой муж может начать беспокоиться и отправиться за мной в парк. Кстати, а как вы в него попали?

      – Перелез через решетку, другого способа не было. Не беспокойтесь, меня никто не видел. Кстати, вы могли бы мне завтра, во время игры в бридж, дать мне ключ от калитки?

      Она явно заколебалась.

      – Там видно будет. И не забудьте, когда придете, положить в старый дуб письмо. Мне интересны ваши впечатления, после того, как вы их обдумаете.

      – Обещаю.

      Она уже спускалась по лестнице, когда он бросил ей вслед:

      – А пока вот вам все-таки третий задаток: у вас бархатная кожа, моя дорогая. Так что я его уже получил.

      Я услышал удаляющиеся неторопливые шаги Одиль, которые вскоре замерли в темноте. Леборд закурил сигарету и тоже удалился. Я остался один.

      Я вернулся домой и оказался в своем кабинете как раз в тот момент, когда часы пробили десять. Утром в это время я еще ничего не подозревал. Как все изменилось всего за двенадцать часов! Мне не терпелось увидеть Одиль, ее лицо, поэтому я погасил свет в кабинете, как если бы закончил работу, и пошел в спальню.

      Одиль была в ванной комнате, куда я вошел без стука. Она чуть не вскрикнула от испуга, как мне показалось. Я же сделал удивленное лицо и спросил:

      – Как? Еще не в постели?

      – Готовлюсь туда отправиться.

      Кошка опять упала на все четыре лапы.

      Сидя пред зеркалом, Одиль сосредоточенно стирала с лица косметику, чтобы наложить ночной крем. Она массировала лоб, щеки, шею круговыми движениями кончиков пальцев и, глядя на нее, всецело поглощенную этим пустячным занятием, невозможно было представить себе, что всего полчаса тому назад она была на волосок от близости с другим мужчиной. Разве что глаза у нее чуть-чуть ввалились.

      – У тебя усталый вид, – заметил я небрежно.

      Она резко повернулась ко мне, но тут же взяла себя в руки и скрыла раздражение.

      – Ничего удивительного. При такой мигрени…

      – Свежий воздух совсем не помог?

      – Ни капельки.

      Она стянула платье через голову, а я сел на табурет и молча наблюдал за тем, как она раздевается. Это было мое законное право мужа. Одиль сняла комбинацию и осталась только в чулках с поясом и кружевном бюстгальтере. Трусиков на ней уже не было, что меня даже не удивило. Они кучкой лежали на краю ванны: по-видимому, она сняла их в первую же минуту после возвращения. Их действительно было три пары: из белого трикотажа и розового и голубого шелка. Как бы в рассеянности я сжал в руке эти интимные кусочки ткани. Мне показалось, или они действительно были влажными от неудовлетворенного желания? Пусть меня простят за это перечисление бесстыдных и порочных деталей.

      Вскоре Одиль вышла из ванной и я последовал за ней в спальню.

      – Ты уже ложишься? – спросила она.

      Без сомнения она хотела остаться одна, чтобы помечтать о своем приключении. Впрочем, мне совершенно не хотелось спать,