Двадцать два. Анна Александрова

досматривал свой утренний кошмар Волков Александр, актёр второго плана или теперь уже актёр эпизодических ролей.

      Снилась Волкову дорога, в конце которой где-то там, на горизонте, подсвеченном всполохами далёкого пожара, стояли две башни. Волков знал, что надо ему туда, но идти не хотел. Страшно. Рядом, у ног, тёрлась его собака Альма, радостно виляла хвостом и забегала по дороге вперёд, зазывая за собой. Только вот в жизни-то Альма издохла лет двадцать назад. Но то ж сон. Позади послышался вой, по спине пополз липкий холодный пот. Волков проснулся.

      Он беспокойно заметался на подушке, вращая глазами в стороны, убеждаясь, что он дома, что ничего не изменилось и опасности нет. Всклокоченные волосы его падали жирными сосулями на сморщенный, как стиральная доска, лоб. Под глазами синь, в глазах тоска. Этот сон снится ему уж неделю, с тех пор, как…

      Волков достал из-под подушки оберег, присланный ему Мастером. В нём ли дело? Замахнулся, хотел швырнуть камешек в стену, да поостерёгся. Сжал в ладони, притянул к груди.

      Волков без работы уж полгода, да и до этого карьеры не сделал. Ему тридцать семь, а кто он? Актёр? Актёришка! Парочка ролей второго плана во второсортном кино, и то лет десять назад. Мелкие эпизодические роли, да статист в театре. Вот и всё, вот и всё.

      Тревожная депрессия окутывала Волкова  сырым насквозь ватным одеялом с затхлым запахом чердачного барахла. Волков пребывал в таком состоянии месяца три, а то и четыре. Уже сам потерял счёт времени. Ему бы к хорошему психотерапевту записаться, но… Волков выбрал иную дорожку.

      Нашёл на задворках интернета группу колдунов и магов, решил у них «лечиться»: порчу снять, удачу притянуть. Да только все эти колдуны были мутные какие-то, доверия не вызывающие. Волков перескакивал от одного к другому, брал первую пробную консультацию и сливался. Так до тех пор было, пока на него Мастер не вышел. Сам. Сам его нашёл. По одной только дате рождения всё о судьбинушке печальной рассказал, о тоске и депрессии, о болотце, из которого никак не выбраться. И даже денег не взял. Вот тогда Волков понял, что это тот самый, который всё может. Всемогущий.

      Мастер прислал ему оберег от злых духов – золотую подвеску с гравировкой. На блестящей поверхности мягкоугольного куба начертан был знак צ. Это позже дотошный Волков разузнал, что то буква еврейского алфавита Цади. И ему сие знание не понравилось. Не то чтоб Волков был антисемитом… хотя… был. Но нет, не только это. Интуиция подсказывала ему, что всё-таки с этим оберегом нечисто. Мастер, может, и правда мастер, знает и ведает, да только творит не во благо Волкову. Кто будет из чистых побуждений дарить незнакомцу золото? В нём весу грамм двадцать! О-о-о-очень уж мутная история выходит. Оберег, может, и не оберег вовсе? И сны эти…

      Волков метался в кровати, прокручивая в голове последние диалоги с Мастером. Тот сулил скорую встречу, обещал вытащить Волкова на новый уровень существования. Говорил, что карты надо оживить. Что за карты? Что за карты?!!

      За окном послышался звук подъезжающей машины. Волков напряг слух, аж уши подтянулись. Сигнал заднего хода –