грозные орудия уголовной кары, входящие в систему наказаний уголовного законодательства страны. Самые дорогие блага человека, заключающиеся в его имущественных интересах, свободе, телесной неприкосновенности, здоровье и даже жизни, служат средствами воздействия на совершившего преступное посягательство человека. Мало того, даже не совершивший преступления, но привлеченный в качестве обвиняемого по делу, в качестве лица, заподозреваемого в совершении преступления, подвергается всем тяжким, нравственным, физическим и материальным последствиям этого привлечения <…> С полным основанием Ферри замечает, что если уголовный кодекс представляется кодексом преступного населения, то процессуальный кодекс представляется кодексом честных людей, еще не признанных виновными. Нельзя не признать также верным замечания Ортолана, что каждое лицо может легче оградить себя от применения худого уголовно-материального законодательства, нежели от действия худого уголовно-процессуального законодательства, так как первое применяется только к тем лицам, виновность которых установлена при посредстве второго. К тому же удовлетворительное отправление функций уголовного суда может в значительной степени исправить несостоятельный уголовный закон, между тем как такого влияния материально-уголовного законодательства на процессуальное ожидать нельзя, ибо, как бы ни был рационален закон о преступлении, как бы справедливо ни назначалась им кара, последняя, будучи вследствие неправильной деятельности уголовного суда применена к невиновному, создает тяжкое нарушение интересов правосудия и общественной безопасности.
Случевский Вл. Учебник русского уголовного процесса. Судоустройство-судопроизводство. СПб., 1910. Толкование законов
С применением закона как источника права тесно связано судебное толкование его, т. е. изъяснение истинного смысла закона.
Научное толкование имеет «своею задачею разъяснить все содержание и смысл закона, раскрыть волю законодателя, насколько она выразилась в законе»; толкование закона может быть или грамматическим, <…> или логическим, <…> наконец, историческим <…>
Вопрос об объеме власти суда толковать закон различно решался в истории. В течение долгого времени, до конца XVIII в., судьи повсюду в Европе пользовались правом безграничного толкования закона, и судебное толкование имело силу, равную закону, но широкое безграничное право судебного толкования привело к произволу в правосудии и вызвало, в виде реакции, другое, тоже крайнее воззрение, по которому судья обязан буквально применять закон, согласно его грамматическому смыслу; таково было воззрение Монтескье, Беккария, Фейербаха и других писателей конца прошлого и начала текущего столетия; <…> по Своду Законов судьи обязаны применять законы «по точному и буквальному смыслу оных, без всякого изменения и распространения», и в случае неясности или недостатка существующего закона «должны представлять о том высшему начальству,
