Красные часы. Лени Зумас

конечно, давайте будем на деньги налогоплательщиков криминализировать несчастных женщин! – сказала на уроке Ро/Мисс.

      – Но они же нарушают закон, значит, это преступление.

      – Законы не явление природы. У каждого закона своя, зачастую страшная история. Слыхали про Нюрнбергские расовые законы? А про американское расистское законодательство?

      Ясмин бы понравилась Ро/Мисс – она так рассказывает про историю, что все запоминаешь, а одевается как дети: коричневые вельветовые штаны, зеленые худи, кроссовки.

      Теперь внутри у дочери кучка клеток, и они размножаются. Половина Эфраима, половина ее.

      «Ты же не знаешь наверняка».

      Она таскает тест в портфеле.

      Если она действительно…

      А может, и нет. Ничего такого дочь не чувствует.

      Но если да, то что же делать?

      «Не волнуйся попусту», – мама.

      «Делом займись», – папа.

      Может, и правда нет.

      На уроке математики Нури Визерс постукивает железным носком тяжелого ботинка по ножке стула – радуется, наверное. Предвкушает, как в следующий раз встретится с Эфраимом. Куда они пойдут? Чем займутся? Как далеко уже зашли? И Эш нет – некому дочь поддержать, в этом классе у нее нет друзей, на матанализе она одна из десятого, остальные – из одиннадцатого и двенадцатого. Собственные одноклассники считают дочь выскочкой, потому что она переехала из Салема и ходит на дополнительные занятия, и отец у нее не рыбак, а еще она как-то сказала, что глупо называть учительниц «мисс». А теперь сама так называет, чтобы не казаться выпендрежницей.

      После урока ее подзывает мистер Сяо, «на пару слов». Дочь и так уже колотит: задержка восемь недель, Эфраим лапал Нури Визерс, если сейчас еще достанется от второго самого любимого учителя… на глазах выступают слезы.

      – Эй! Куорлс, ты чего, я же не ругать тебя собрался. Господи, наоборот – отличные новости.

      Она промокает глаза.

      – Извините.

      – Все в порядке?

      – Месячные просто.

      Учителя мужского пола после такого ответа в подробности не вдаются.

      – Ладно, слушай, ты знаешь про Орегонскую математическую академию?

      Дочь кивает.

      Но мистер Сяо все равно пускается в объяснения:

      – Это такая специальная программа: участники неделю проводят в учебном лагере в Юджине. Самый престижный академический лагерь во всем штате, туда очень трудно попасть. Из нашей школы никто никогда конкурс не проходил. Но в этом году я выдвинул тебя.

      Дочь все слышит, но ничего при этом не чувствует.

      – Спасибо большое.

      – Думаю, шансы неплохие. Ты умненькая, к тому же у нас есть маленькое преимущество: один парень из их приемной комиссии учился со мной на выпускном курсе.

      Сяо ждет, что она восхитится.

      В прошлом году, даже в прошлом месяце, Матильда Куорлс прыгала бы до потолка от радости. Тут же помчалась бы домой рассказывать родителям.

      – Заявку надо подать до пятнадцатого января, – добавляет мистер Сяо.

      Он довольно толстокожий и обычно не замечает, что людям вокруг плохо, если только