Новые стихи. Галина Макарова

о портфеле.

      На столе тетради

      и блокнот – презент.

      А рука всё гладит

      листик сэконд-хенд.

      Хандра

      Нет солнышка. Итог таков:

      цветы и мы хиреем,

      давно я не пишу стихов

      ни ямбом, ни хореем.

      И серый свет и мёртвый лист

      унынья добавляют,

      и оптимиста пессимист

      во мне одолевает.

      Не в помощь горький шоколад

      и сладкий чай с лимоном,

      когда идёт такой разлад

      земли с небесным лоном.

      Но всё-таки, пусть нелегко

      душе, тоской объятой,

      ещё ей очень далеко

      до точки невозврата!

      «Украсил лист узорный…»

      Украсил лист узорный

      тропу и тротуар,

      а завтра дождь упорный

      погасит листьев жар.

      Да, песенка их спета,

      трава от них пестра.

      Последние букеты

      уносит детвора.

      Вот бабушка за ручку,

      опавшими шурша,

      ведёт по парку внучку

      и мыслит не спеша:

      «Листок хорош, как брошка.

      Вей, ветерочек, вей».

      А детская ладошка

      всё греет руку ей.

      Настроение

      Вам, наверно, не до шалостей

      и не до мелочей,

      но послушайте, пожалуйста,

      ручей моих речей.

      Пожурчу хотя б с минуточку —

      и легче на душе.

      Впрочем, вы на эту удочку

      попадалися уже.

      (Выручай, самоирония,

      для слабого броня!)

      Но ведь вы не посторонние,

      понимаете меня.

      А кому ещё пожалиться,

      в ком сочувствия на грош?

      …Осень. Лист с деревьев валится,

      сеет скуку мелкий дождь.

      Грач

      Уже и вяз полураздет —

      прозрачен золочёный нимб.

      Задумчивее, чем поэт,

      расхаживает грач под ним.

      И на меня косит он глазом,

      какие, мол, твои дела,

      зачем и ты стоишь под вязом,

      нужда какая привела?

      Перед зимой тревожны птицы,

      ни лавок им и ни аптек.

      И пусть поможет прокормиться

      им сердобольный человек.

      Я знаю

      Я знаю, выцветут чернила,

      теперь зовущиеся пастой,

      немилым станет то, что мило,

      отмашку время даст – и баста.

      Какому зову отвечая,

      я извела бумаги гору?

      Печаль сменяется печалью.

      Смиряется мой неслух норов.

      В глазах растёт туман, однако

      бреду вперёд дорогой ясной.

      Прощайте, вещая бумага

      и мир насмешливо-прекрасный.

      Разведчик зимы

      Зимы, её разведки

      отряд передовой

      соседствует на ветке

      с испуганной листвой.

      Остаться не грозит он,

      его ничтожен вес,

      он прибыл к нам транзитом

      с заплаканных небес.

      Такой почти случайный,

      как чей-то