Антивирус. Александр Зубов

него глаз, прекрасно знал, что за человек перед ним, но как будто не замечал этого, вернее не обращал на это внимания, вообще не думая в этот момент.

      – Ты?! Адвокат? Ты с ней хочешь мои бабки посчитать?!

      Казалось, ситуация выходит из-под контроля. Еще мгновение, и… Крестовский ощутил легкое покалывание в солнечном сплетении, ему показалось, будто пучок света на долю секунды вышел оттуда, солнечным зайчиком уперся в грудь Кривошееву и исчез, оставив какой-то отблеск на галстуке оппонента. И это явление заняло его больше, чем весь развернувшийся скандал. Он, не мигая, смотрел на то место, где остался след его собственного света, и поднял глаза только после того, как галстук перестал отсвечивать. По тому, что никто больше не смотрел на место, которого коснулся луч, было понятно, что другие не видели странного явления. Зато по изменившемуся лицу замолчавшего Кривошеева стало ясно, что все случилось на самом деле. Бизнесмен резко сменил свой напор, как будто что-то остановило его, еще раз внимательно посмотрел на защитника – уже не давя, а изучая молодого человека, развернулся и пошел к дороге, достав на ходу телефон и набирая номер для звонка.

      Не пытавшийся ничего понять, явно привыкший к резким поворотам в поведении хозяина, охранник, как робот повернулся и последовал тем же путем, профессионально просматривая окрестность. Озадаченный происшествием адвокат Кривошеева, прежде чем двинуться вслед за ними, коротко пояснил Крестовскому причину ухода:

      – Слушание перенесли, – с интересом оглядел молодого человека и поспешил за своими спутниками, уже подходившими к подъехавшему автомобилю.

      Альберт заметил, что Елена Кривошеева не отрываясь смотрит на его лицо. От неожиданности поступка молодого адвоката, она забыла страх и пыталась сейчас понять: почему он не побоялся вступиться и чем смог остановить агрессию ее мужа, которая не однажды заставляла дрожать многих из тех, кто считает себя сильным в этом мире?

      – А вы смелый.

      – Я сам не знаю, как это вышло, – Крестовский только начал по-настоящему осознавать случившееся.

      – Теперь вы понимаете, почему я не могу больше жить с этим человеком? Но главное – дочь. Она все это видит… Может я зря затеяла процесс? Ведь понятно, что мы ничего не добьемся. Он и имущество все перевел на мать, и судью, наверное, уже подкупил на всякий случай. Олег не терпит, когда что-то идет не по его сценарию… А сейчас и вы могли пострадать… И дальше он может вредить вам, если сочтет серьезным соперником. Наверное, надо отозвать иск. Как вы думаете?

      Крестовский смотрел на лицо измученной, уставшей от страхов, почти сломленной женщины, в котором проступали черты прежней красоты, слушал ее речь и понимал, что она во всем права. Но теперь логика, поддакивавшая выводам клиентки, никак не проходила дальше мозга. Где-то рядом с солнечным сплетением росло другое понимание ситуации, которое проявлялось не в умозаключениях, а в самоощущении и настрое, толкавшем его идти наперекор разумным рассуждениям.

      – Не надо, Елена Николаевна.