Похождения бравого солдата Швейка. Ярослав Гашек

вдруг приподнялся и отдал честь:

      – Ich melde gehörsam, Herr Oberst, ich bin besoffen.[50] Я свинья! – повторил он раз десять с откровенностью, полной отчаяния.

      И, обращаясь к Швейку, стал клянчить:

      – Вышвырните меня из автомобиля. Зачем вы меня с собой везете?

      Потом уселся и забормотал:

      – «В сиянье месяца златого…» Вы верите в бессмертие души, господин капитан? Может ли лошадь попасть на небо?

      Фельдкурат громко засмеялся, но через минуту загрустил и, апатично глядя на Швейка, произнес:

      – Позвольте, сударь, я вас уже где-то видел. Не были ли вы в Вене? Я помню вас по семинарии.

      С минуту он развлекался декламацией латинских стихов:

      – Aurea prima sata est aetas, quae vindice nullo.[51] Дальше у меня не получается, – сказал он. – Выкиньте меня вон. Почему вы не хотите меня выкинуть? Со мной ничего не случится. Я хочу упасть носом, – заявил он решительно. – Сударь! Дорогой друг, – продолжал он умоляющим тоном, – дайте мне подзатыльник!

      – Один или несколько? – осведомился Швейк.

      – Два.

      – На!

      Фельдкурат вслух считал подзатыльники, блаженно улыбаясь.

      – Это очень хорошо помогает пищеварению, – сказал он. – Дайте мне теперь по морде… Покорно благодарю! – воскликнул он, когда Швейк немедленно исполнил его желание. – Я вполне доволен. Теперь разорвите, пожалуйста, мою жилетку.

      Он выражал самые разнообразные желания. Хотел, чтобы Швейк вывихнул ему ногу, чтобы немного придушил, чтобы остриг ему ногти, вырвал передние зубы. Проявил страстное стремление к мученичеству, требуя, чтобы ему оторвали голову и в мешке бросили во Влтаву.

      – Мне бы очень пошли звездочки вокруг головы. Хорошо бы штук десять, – восторженно произнес он.

      Потом он завел разговор о скачках, но скоро перешел на балет, однако и тут недолго задержался.

      – Чардаш танцуете? – спросил он Швейка. – Знаете «Танец медведя»? Этак вот…

      Он хотел подпрыгнуть и упал на Швейка. Тот надавал ему тумаков и уложил на сиденье.

      – Мне чего-то хочется, – кричал фельдкурат, – но я сам не знаю чего. Не знаете ли, чего мне хочется?

      И он повесил голову, словно бы полностью покоряясь судьбе.

      – Что мне до того, чего мне хочется! – сказал он вдруг серьезно. – И вам, сударь, до этого нет никакого дела! Я с вами незнаком. Как вы осмеливаетесь на меня так пристально смотреть?.. Умеете фехтовать?

      Он перешел в наступление и сделал попытку спихнуть Швейка с сиденья. Потом, когда Швейк успокоил его, без стеснения дав почувствовать свое физическое превосходство, фельдкурат осведомился:

      – Сегодня у нас понедельник или пятница?

      Он полюбопытствовал также, что теперь – декабрь или июнь, и вообще проявил недюжинное дарование в задавании самых разнообразных вопросов.

      – Вы женаты? Любите горгонцолу? Водятся ли у вас в доме клопы? Как поживаете? Была ли у вашей собаки чумка?

      Потом пустился в откровенность: рассказал, что он должен за верховые

50

Честь имею сообщить, господин полковник, я пьян (нем.).

51

Первым посеян был век золотой, не знавший возмездья (лат.).