Нигде и никогда. Алексей Корепанов

страшны мне чудища в пламени бледном, смерть горбатым пророчащем. Верю в тебя, Господи, ведь не покинешь ты меня, пылинку жалкую, ветром гонимую, песчинку малую на берегу, лепесток в быстром потоке…»

      – Чудеса! – немного растерянно сказал один из них.

      Они стояли и смотрели друг на друга, освещенные закрепленным на стене электрическим фонарем, входящим в комплект снаряжения каждого участника экспедиции. Оба в гладких зеленых скафандрах, защищающих от довольно высокого еще уровня радиации в этом глухом уголке сельвы, с заплечными баллонами, наполненными дыхательной смесью, в круглых шлемах с тонкими шпагами антенн.

      – Куда там Сведенборгу, – с еле заметной тревогой произнес другой, поглядывая на лохмотья в углу. – Это ведь он нам смерть пророчит. – Он нервно рассмеялся.

      Автомат-переводчик молчал, в наушниках слышался шорох. Фонарь с трудом рассеивал мрак.

      – Мистика какая-то! Откуда он знал?…

      Тишина, безжизненная тишина расползлась по подземелью. Темнели в углу лохмотья.

      – Ладно, давай выбираться отсюда. Скоро ночь, а мы еще палатку не ставили. И вещи хоть немного разберем.

      – Пошли, – неуверенно согласился другой. – Завтра обмозгуем вместе с корифеями.

      Он аккуратно собрал высохшие листья какого-то растения, испещренные черными значками.

      – Завтра разберемся…

      Освещая путь фонарем, они направились к крутым ступеням, ведущим из подземелья на поверхность, под своды полуразрушенного храма неизвестного бога. Они не успели дойти до ступеней, потому что каменный потолок вдруг обрушился и похоронил их рядом с останками того, кто умер здесь раньше. А раздавленные ломкие листья превратились в белую пыль.

1978

      Навсегда

      Темнота, темнота… Сжала ночь в душных лапах весь мир, и ничего не видно в ночи. Ночь полна шорохов и тихих вздохов. Со стоном летит над землей жаркий ветер, заглушает сдавленный шепот, прерывистый шепот, текущий в ночи.

      Темнота, темнота… Идут в темноте невидимые, шуршат по земле, уходят все дальше и дальше в никуда вслед за жарким ветром. Шуршат, шуршат – слабее, слабее, тише…

      Нет, не шуршат шаги, не идет никто – просто вздыхает непроглядная темнота, одинокая, бесполезная. Лежит тяжелая темнота на земле, ворочается неуклюже и вздыхает, вздыхает, вздыхает…

      А впрочем, ничего особенного – обыкновенная безлунная ночь. И духота. Давно не было дождя.

      Шепот, шепот… Прерывистый, неуверенный. Кто-то шепчет в темноте, задыхается под душной толщей, зовет кого-то. Безнадежно, отчаянно, словно боится раствориться в черной безбрежности, затеряться, исчезнуть навсегда…

      – Слушай… Слушай… Слушай…

      Тишина. И вновь стонет ветер.

      – Слушай… Слушай…

      Ничего не видно в ночи. И звезд нет на небе, и неба не видно, и земли.

      – Слушай… Слушай… Утро… Утро придет…

      Стонет, стонет жаркий ветер. Вздыхает, колышется черная тишина. И звезд нет на небе.

      И вдруг – в ответ:

      – Да…