День, когда пала ночь. Саманта Шеннон

раскрасили во всевозможные цвета – сверху город выглядел одной огромной радугой. Дворец оказался куда огромнее, чем она воображала. Там ее ждала встреча с принцессой Сузумаи – с девочкой, на чье место она посягала.

      Из осторожности император Йороду собирался выждать три года, прежде чем утвердить Думаи наследницей. За это время ей предстояло доказать, что она достойна трона, лишив Купоза повода к возражениям. Предстояло, не жалея трудов, усвоить тонкости политики и законоведение.

      – Тебе, – сказала госпожа Тапоро, – придется в самый краткий срок выучиться на императрицу. Легко не будет.

      Катилась карета, били барабаны, и вот наконец жители Антумы отстали – дальше им нельзя было ее провожать. Думаи зажмурилась. Ее прошиб пот.

      «Великий Квирики, не дай мне опозориться!»

      Над ней нависла длинная стена дворца. Вот и Западные ворота, за ними косые скаты крыш с блестящими серебром щипцами. Думаи и с закрытыми глазами услышала, как карета прокатила через ров.

      Наконец они остановились. В парадном дворе ждали придворные и чиновники с украшенными раковинками волосами. Рядом теснились слуги. Все как один склонились перед ней.

      Отец оделся в тон ее платью. Его высокая корона была сложена из кораллов и каури и украшена двумя серебряными драконами, держащими «танцующую» жемчужину с кулак величиной. Думаи преклонила колени на расстеленной перед ступенями циновке.

      – Дочь моя! – громко и ясно заговорил отец. – Добро пожаловать во дворе Антумы – твой новый дом.

      – Благодарю, ваше величество.

      Он подошел и помог ей подняться. Думаи смотрела на него снизу вверх. Ноги от усталости будто увязали в земле.

      – Я тебя держу. – Он взял ее под руку. – Подними голову, покажи им лицо.

      Утешенная его добротой, она исполнила просьбу, и отец повел ее вверх по ступеням в невиданно огромное здание с остроконечной тростниковой крышей и нарядным щипцом.

      Внутри стоял дымный полумрак. Вокруг толстых, шире ее плеч, каменных колонн змеились деревянные драконы. Стены были расписаны в мрачных тонах сценами из легендарного прошлого – одни Думаи узнавала, другие ей еще предстояло заучить. Клинки, гребни волн, чешуя блестели серебром и позолотой. Вот припавший к груди Снежной девы Квирики – еще не исцеленный, в малом теле.

      Капли комнатных фонтанчиков стекали в проложенные в полу желоба. Солнце поджигало воду, отбрасывая на колонны бегучие блики, и вливалось в потолочное окно.

      Под ним стоял Радужный трон.

      Думаи наизусть знала его историю. При первом появлении драконов жители Сейки устрашились гигантских созданий и прогнали их прочь. Лишь одна женщина, увидевшая в них красоту, оплакивала потерю. Выйдя к морю на утесы Урамези, она изливала свою печаль в песне. Люди звали ее Снежной девой, потому что ее не страшили самые суровые зимы.

      Однажды она нашла раненую птицу и унесла ее в свое скромное жилище. Не ведала она, что птицей этой обернулся Квирики – величайший, первый среди драконов. Она залечила ему сломанное