Жизнь, которая словно навечно. Анастасия Рубанова

в воздухе в утренний час, девушка аккуратными шагами спустилась во двор, а затем, обогнув просторы Бристольского дворца, очутилась в оживающем садике.

      Сад и впрямь являл собой божественное творение, а затаенное в нем обладало чудотворной, возрождающей к жизни силой. Очарованная, Катерина страшилась нарушить его покой, еще не тронутый приходящим утром. Стоя на самом краю тропинки, что ужиком тянулась по всему насаждению, девушка с восторгом смотрела на то, как беззаботно радовались первым лучам солнышка молодые листочки и как трусливо прятались за полузакрытыми бутонами горделивые розы.

      Впрочем, все это было лишь вершиной айсберга. Катерине же не терпелось войти в подводный простор. Преисполненная благоговейным трепетом, девушка осторожно шагала в глубину сада. Вернее сказать, Рудковски не шла, но парила. Поведение Катерины напоминало ловкость и грацию кошки: сперва она тихо кралась по ступеням дворца, норовя не поднять на уши спящих его обитателей; теперь силилась не спугнуть волшебную атмосферу сада.

      Скользя под аркой из нависшего можжевельника, девушка постепенно проникала в густеющую чащу, которую вековые деревья бережно укрывали от чужого глаза и в которой мысль Рудковски могла работать, не опасаясь вторжения.

      Что касается истинной должности Катерины, для более «плавного обживания» здесь девушка вырвала месячный отпуск, а учеба – она переходила на четвертый (и последний) курс – еще не началась. Так у Рудковски появилась возможность по капле освоиться на новом месте, не отвлекаясь на посторонние заботы и не терзаясь о чем-то, потенциально упущенном.

      Девушка безмерно благодарила себя за принятое ею решение передохнуть от рабочих дел, хотя выбор ей дался совсем непросто. Катерина не умела отдыхать и, выдайся у нее хотя бы минута безделья, принималась сурово корить себя в лености. Потому девушка и имела привычку переносить часть дел на выходные – таким образом она бежала от отдыха.

      Не любила Рудковски минуты «простоя» и оттого, что они давали волю ее мыслеблудству. В эти моменты девушка рыла глубоко в себя, но даже там есть предел, перейти за который опасно. Мысли и суждения, какие находятся по ту сторону от границы, превращаются в якоря и утягивают любопытных на самое дно человеческой сути.

      Труд Катерины не был физическим. Но ошибочно полагать, что только видимая работа имеет ценность, а остальное зовется праздностью. Порой воистину рабская деятельность остается незаметной для глаза, но приводит к чудеснейшим результатам, будь то становление личности или рождение живописного шедевра.

      Справедливости ради, Рудковски не всегда слыла добросовестной работягой – ощутимую часть жизни Катерина провела в прокрастинационном запое. Однако чем старше девушка становилась, тем чаще замечала: жизнь несется вперед, а она бестолково топчется на одном месте.

      Решив, что «это не дело», Рудковски тотчас расписала свой день поминутно («планирование – ключ к успеху») и в этот миг пала заложницей собственного плана. Катерина