Жизнь, которая словно навечно. Анастасия Рубанова

вперед и до того гулко ударила по столу, что вместе со стеклом задрожали и перепуганные девушки. – Человек напрочь отказывается верить в безоговорочное «все гениальное просто» и веками чурается простого баланса: меры в еде и присутствия в каждом дне простой прогулки.

      Оставь из двух ведер корма одно. Освободи себя от убивающих тренировок. Голодать, гробить здоровье под штангой – какой благодарности ты ждешь в ответ?

      Выбрать простое там, где оно правда облегчит жизнь? Черта с два! Жизнь тяжка, забудьте про легкость. Они в лепешку разобьются, лишь бы взвалить на себя очередной булыжник страданий. Через тернии к звездам, ха. Нас учат: родились – придется добыть свое кровью и потом. Оно, возможно, и верно, но если речь идет о достижении чего-то, не относящемуся к тебе и твоему телу. Да и то – семь раз подумай, а лучше восемь.

      Борьба с собственным духом, разумом, телом, борьба с самим собой – это оксюмороны⁶, образы, существование которых аномально. Ты борешься с собой и думаешь, что двигаешься к совершенству? Ты ошибся, дружок, – ты себя губишь. Ты сделал тело врагом для себя, и отношения ваши приводят только к страданиям. В конце концов один вовсе погибнет – наличие одного значит невозможность присутствия другого. Так ты надеешься стать лучшей версией себя?

      Твое тело, разум и дух – единственные, если использовать грубейшее в своей наготе слово, вещи, которые ты проносишь с собой от рождения и до самой смерти. Они питают тебя, защищают, направляют, одергивают. И единственное, что эта троица просит взамен, – безусловной любви к себе, трепетного внимания.

      Единожды не получив от тебя взаимности за свои тяжбы, она махнет на неблагодарность рукой. Прояви бескультурье второй раз – задумается. Но если ты чинишь хамство изо дня в день, если ты ежечасно, ежеминутно уводишь себя в могилу – мои поздравления: ты ступил на дорогу в ад.

      Маргарет, как это всегда случается с теми, кто вздумает пошутить с миссис Бристоль или, упаси боже, выказать при ней мнение, крупно пожалела о преступной неосмотрительности. Катерина же, перепуганная пылкой речью, старательно делала вид, что к беседе она не причастна, и лишь с сожалением поглядывала на официантку, лишенную дар речи.

      Агата и сама, войдя во вкус и порядком разгорячившись от собственных нравоучений, перестала различать, говорит ли она о стройности или о чем-то, выходящем далеко за ее пределы. Очевидно было одно: женщина вконец выдохлась и попутно «выдохла» своих жертв.

      – Что ж, нам, пожалуй, пора, – скомандовала миссис Бристоль. И не глядя на то, что завтрак остался почти нетронутым, такой исход осчастливил всех трех персонажей.

      Бенджамин доложил хозяйке о своем местонахождении, и Агата назначила ей новый маршрут. Она не взяла Катерину, как прежде, под руку, справедливо полагая, что и без того сполна напугала неподготовленную к ее красноречию девушку.

      Водитель остановился в нескольких кварталах от «La clé»: во-первых, он прекрасно знал о любви миссис Бристоль к пешим прогулкам, а во-вторых,